Он повернулся к лошади, собираясь вскочить в седло.
— Нет, Каймориль, но я советую тебе испытать эту любовь, потому что чувствую: в ней скрывается какая-то трагедия.
Поднявшись в седло, она улыбнулась.
— Ты во всем видишь несчастья. Неужели ты не можешь принимать хорошее, когда оно тебе дается? И без того это происходит редко.
— Да, с этим я согласен. — Они одновременно повернули головы, услышав позади себя стук копыт.
Довольно далеко они увидели двух всадников, в растерянности озирающихся вокруг, — солдат, которых эта пара оставила позади, желая побыть наедине.
— Пойдем! — вскричал Эльрик. — Через лес и за тот холм — они никогда не найдут нас там.
Они пришпорили лошадей, галопом взлетели на холм, пронеслись вниз по другому склону, через равнину, где росли кусты нойделя с его красивыми ядовитыми ягодами, сверкающими пурпуром и голубизной, которых даже дневной свет был не в силах затмить. В Мельнибоне росло много таких странных ягод и трав, и благодаря некоторым из них Эльрик оставался в живых. Другие использовались для лечебных снадобий, которыми многие века пользовались предки Эль рика. Сейчас мало кто из мельнибонийцев покидал Имрир для сбора трав. Только рабы ходили по острову в поисках корней и стеблей кустарника, которые дарили людям великолепные и ужасные сны, потому что именно в снах дворяне Мельнибона находили большинство удовольствий. Они всегда были угрюмой, молчаливой, обращенной внутрь себя расой, и именно по этой причине Имрир называли Городом Мечты. Здесь даже рабы привыкли жевать ягоды, которые приносили забвение, а следовательно, их легче было контролировать, потому что они зависели от этих сновидений. Только один Эльрик отказывался от наркотиков, может быть, потому, что и так использовал множество других трав, чтобы остаться в живых.
Одетые в желтую форму всадники давно уже скрылись из виду.
Миновав равнину с кустами нойделя, император и принцесса замедлили бег коней и, наконец, подъехали к скалам. Внизу ярко сверкающие волны лизали белый песок пляжа. Морские птицы парили в ясном небе, и крики их доносились издалека, подчеркивая чувство покоя, которое сейчас владело Эльриком и Каймориль. В молчании они нап равили коней по крутым тропинкам, ведущим к берегу, а там привязали их и пошли по белому песку. Их волосы — его белые и ее цвета воронова крыла — развевались на восточном ветру.
Они нашли большую сухую пещеру, которая ловила звуки моря и отражала их негромким эхом, сняли с себя свои шелковые одежды и стали нежно ласкать друг друга в тени пещеры. Они еще лежали в объятиях друг друга, когда наступил теплый день, и ветер утих.
Затем влюбленные искупались, рассыпая вокруг свой смех.
Когда они оделись, на горизонте потемнело, и Эльрик сказал:
— Мы промокнем еще до того, как успеем вернуться в Имрир.
Как бы быстро мы ни ехали, шторм все равно догонит.
— Может, лучше остаться в пещере? — Она прижалась к нему всем телом.
— Нет. Я должен вскоре вернуться, так как в Имрире остались снадобья, которые я должен принять, если хочу, чтобы мое тело опять стало сильным. Через час-другой я начну слабеть. Ты ведь видела меня слабым раньше, Каймориль?
— Да, я видела тебя слабым, Эльрик, — в глазах ее было сочувствие. — Пойдем, надо найти лошадей, — она погладила его по щеке.
К тому времени, когда они подошли к лошадям, небо стало серым, а черная туча клубилась совсем недалеко. Они услышали первые раскаты грома и увидели первую вспышку молнии. Море заволновалось, взбудораженное волнением неба. Лошади храпели и рыли копытами песок, желая как можно скорее отправиться в обратный путь.
Когда император и принцесса взобрались на коней, начали падать первые капли дождя.
Затем они помчались в Имрир, а вокруг них сверкали молнии, гром грохотал, как какой-нибудь старый повелитель Хаоса, пытающийся пробраться в измерение Земли. Каймориль взглянула на бледное лицо Эльрика, на мгновение осветившееся вспышкой молнии, и почувствовала, как ее с ног до головы пробрала холодная дрожь. Эта дрожь не имела никакого отношения ни к дождю, ни к ветру, потому что в эту секунду ей показалось, что нежный ученый, которого она любила, превратился в бешено скачущего демона, чудовище, которое не имело отношения ни к чему человеческому.
И внезапно к Каймориль пришло знание. Это было именно знание, а не предчувствие, что эта их прогулка была последним спокойным днем, каких они никогда не испытают в будущем. Этот шторм был знаком богов — предупреждение о том, что придут более серьезные шторма.