И помимо негров, что Антан Гонсалвиш получил в этом выкупе, ему досталось также золото в виде песка (хотя и было его мало), а также одна дарга (darga)[212] и множество яиц эму, таким образом, что однажды к столу инфанта было подано три яства из них, столь свежих и добрых, как если бы то были [яйца] каких-нибудь домашних птиц. И надлежит с основанием полагать, что не было христианского принца в сей части христианского мира, кто имел бы на своем столе подобные яства.
И, как рассказали те мавры, в том краю есть купцы, что торгуют тем золотом, каковое, очевидно, у них встречается[213].
Мавританский же рыцарь никогда не вернулся, чтобы исполнить свое обещание, и равно не вспомнил об [оказанном ему] благодеянии; вследствие чего Антан Гонсалвиш, потеряв, научился быть осторожным там, где раньше таковым не был.
И, возвратившись к инфанту, своему господину, он получил от него награду, как и немецкий рыцарь, каковой затем с почетом и с великим благодеянием от инфанта возвратился в свою землю.
ГЛАВА XVII.
О том, как Нуну Триштан отправился на остров Жети, и о маврах, коих он захватил.
Таким образом, сии дела мало-помалу ширились, и люди набирались отваги следовать по тому пути — одни чтобы служить, другие чтобы добиться славы, иные же — в надежде на выгоду; впрочем, каждая из сих двух вещей несет в себе сразу обе, то есть, находясь на службе, они приносили себе пользу и приумножали свою славу.
И в год Христа тысяча четыреста сорок третий приказал инфант снарядить другую каравеллу, в коей послал того знатного кавалейру Нуну Триштана вместе с некоторыми иными людьми, главным образом, из своего дома.
И, следуя своему пути, они достигли Белого мыса. И, желая проследовать еще далее, пройдя оный мыс [на расстояние], могущее достигать двадцати пяти лиг, они узрели небольшой остров, название коего, как они в дальнейшем узнали, было Жети (Gete)[214]; от коего, как они увидели, отплывали двадцать пять деревянных алмадий (almadias)[215], а в них — множество людей, кои, однако, все были наги, не столько вследствие необходимости [пребывания] в воде, сколько по причине своего древнего обычая. И их манера плыть была такова, что тела находились поверх алмадий, а ноги — в воде, коими они себе помогали, словно то были весла; и каждая из тех [алмадий] везла троих или четверых. И поскольку сия вещь для наших была столь мало привычна, то, когда они узрели их издалека, то подумали, будто то были птицы, передвигавшиеся таким образом; и хотя в величине [те] являли некоторую разницу, они подумали, что [птицы] могли быть [такой величины] в том краю, о коем рассказывались иные, еще более великие чудеса. Однако как только они узнали, что то были люди, их сердца оказались охвачены новою радостью, главным образом оттого, что они узрели тех годными к тому, чтобы их можно было захватить. Однако они не смогли составить из них большую добычу по причине малости своей лодки, каковая после размещения четырнадцати [пленников] вместе с семью людьми с каравеллы оказалась столь загружена, что не могла вынести более. А если бы они пожелали вернуться снова, то не было бы в том для них пользы, ибо велик был страх у противников, кои настолько поторопились бежать (se trigaram tanto de fugir), что некоторые умерли [утонув] прежде, нежели добрались до острова, прочие же спаслись.
Однако в захвате тех [людей] имели место две противоположные [вещи], ибо, во-первых, было в них [наших] весьма велико удовольствие, когда узрели они, какую власть получили над своею добычею, из коей могли извлечь выгоду, подвергшись столь малой опасности; с другой стороны, немало оказались они опечалены, ибо лодка их была столь мала, что не могла взять большой груз, как они того желали.
Все же они прибыли на остров и захватили еще пятнадцать мавров. И подле сего острова они обнаружили другой, где водились неисчислимые королевские цапли[216], кои, очевидно, собирались там для того, чтобы плодиться, как они на самом деле и поступали; а равно и многие иные птицы, от коих [наши] получили великое подкрепление.
И, таким образом, возвратился Нуну Триштан со своею добычею, уже гораздо более счастливый ею, нежели первой, — как вследствие превосходства в величине, так и потому, что добыта она была гораздо далее, а также без сопровождения другого [товарища], с коим по равенству долженствовало бы ему произвести дележ.
О приеме и награде, коими одарил его инфант, я более не пишу, ибо повторять то каждый раз нахожу избыточным.
ГЛАВА XVIII.
Как Лансароти испросил у инфанта дозволения плыть со своими кораблями в Гвинею.
Состояние плебса, как говорит Тит Ливий, заключается в том, чтобы всегда порицать (prasmarem) великие деяния, особенно в начале. И сие, как мне кажется, происходит вследствие отсутствия знания об их завершении, ибо когда робкое сердце зрит основание великих вещей, они всегда кажутся ему не в пример большими, нежели есть на самом деле. И поскольку его духа недостает для их свершения, оно несет с собою естественное сомнение относительно того, могут ли они быть завершены.
Каковую вещь, как мне кажется, ясно зрел я доказанною на примере дел сего нашего принца, ибо сразу с началом заселения островов люди передавали промеж себя слухи столь чрезмерные, будто он истратил на то некоторую часть своего имущества; и, основывая на том великие [свои] сомнения, они передавали [их] в разговорах, до того, что возвели деяние в крайнюю степень невозможности, каковой вследствие полагали, что завершения никогда не будет. Однако после того, как инфант начал их [острова] заселять, показав людям, как могут они с выгодой использовать [новые] земли, и плоды начали прибывать в королевство в гораздо большем изобилии, первые уже понемногу замолкали и тихими голосами восхваляли то, что прежде прилюдно порицали.
И подобным же образом они поступили в начале сего завоевания, ибо сразу в первые годы, видя великие снаряжения, что предпринимал инфант с такими издержками, они оставляли заботы о собственных своих делах и занимались обсуждением того, в чем были малосведущи; и чем более времени требовалось делу, чтобы прийти к завершению, тем более сильно раздавалось с их стороны осуждение. И худшим было то, что помимо простонародья иные [люди], большего звания, говорили о том едва ли не насмешливым образом, утверждая, что то были издержки и труды, от коих не могло произойти никакой пользы.
Однако когда узрели они первых мавров, и [затем] вторых, то оказались уже несколько не уверены относительно своего первого помысла, каковой и вовсе признали ошибочным, увидев третью добычу, что привез Нуну Триштан, захваченную в столь короткое время и со столь малым трудом. И, понуждаемые необходимостью, признавали они неправоту свою, объявляя себя глупцами за то, что не ведали [того] ранее; вследствие чего были принуждены обратить свои порицания в публичные славословия, ибо открыто заявляли, что инфант не мог быть ни кем иным, кроме как еще одним Александром. И с той поры алчность их возрастала, когда зрели они дома других [людей] наполненными невольниками и невольницами, а имущество их — приумноженным. И, думая о сем, они вели между собою разговоры.
И так как после своего возвращения из Танжера инфант обычно постоянно пребывал в королевстве Алгарви, по причине своего поселка, который повелел тогда строить, а добыча, кою те [капитаны] привозили, выгружалась в Лагуше, именно уроженцы сей местности[217] стали первыми, кто подвигнул инфанта предоставить им дозволение, чтобы можно было отправиться в землю, откуда были родом те мавры, ибо никто не мог отправляться туда со снаряженным кораблем без его особого дозволения; каковую вещь ему предоставил король в той грамоте, коей пожаловал ему свою пятую часть, как вы уже слышали.
И первым, кто позаботился испросить сие дозволение, был один эшкудейру, с малых лет взращенный при дворе инфанта, каковой уже был женат и являлся королевским алмошарифи (almoxarife)[218] в том поселке Лагуш. И, будучи человеком весьма здравомыслящим, он хорошо узнал дело, как оно обстояло, и выгоду, кою могло принести ему его путешествие, если Бог направил бы его таким образом, что он смог бы туда добраться. И, сие положив, повел он разговоры с некоторыми из своих друзей, побуждая их сопровождать его в этом деянии; каковой вещи ему не доставило труда добиться, ибо, помимо того, что он был любим в той местности, жители ее обычно суть люди достойные, заботящиеся о том, чтобы участвовать в добрых делах, особенно же в морских сражениях (поскольку их поселок расположен весьма близко от побережья, они не в пример более привычны к кораблям, нежели к земле).
212
213
Это золото, о котором рассказывает автор, происходило из страны чернокожих, называемой
Мармоль-и-Карвахаль и Лев Африканский неоднократно говорят о золоте
Название
Барруш (Decad. I, c. 7) говорит: «Это количество золота в виде песка, кое было первым [золотом], что в сих краях было выкуплено, откуда и осталось за сим местом название Золотая река, каковая есть всего лишь залив соленой воды, что уходит в глубину земли где-то на шесть лиг».
214
Открытие и обладание этим пунктом было весьма важным для португальцев. Это открытие обеспечило им средства для получения известий и установления отношений с негритянскими государствами, расположенными по берегам
Инфант приказал построить там крепость, возведении которой началось в 1448 году. Кадамосто дает нам пространные сообщения о состоянии торговых отношений, установленных там португальцами с жителями внутренних районов, а португальский лоцман, автор «Плавания к острову Св. Фомы» (Navegacao a ilha de S. Tome) (1558), опубликованной в Col. Ramusio и переведенной на португальский (см. Mem. para a Hist. das Nacoes ultram., t. I) пишет, говоря об
«Где есть большой порт и замок короля нашего господина, в коем он имеет гарнизон и своего управляющего (feitor). Аргуин населен черными маврами, и здесь пролегают рубежи, отделяющие Барбарию от страны негров».
В 1638 году эта фактория и замок были захвачены у нас голландцами. В 1665 году англичане захватили его у голландцев, однако затем вернули его. В 1678 году там впервые смогли утвердиться французы, разрушившие крепость, которую мы там построили; однако в 1685 году голландцы снова вернули себе этот пункт, где продержались вплоть до 1721 года, когда были захвачены врасплох французами, которые снова были выбиты голландцами в следующем году при поддержке мавров.
215
Как слово
216
Это один из островов Аргуина. Он обозначен с этим названием на старинных картах. На карте Гастальди, изданной в Венеции в 1564 году, для которой в плане географических элементов послужили старинные португальские карты, читаем:
217
218