Советский закон и номенклатурный работник
Для советского закона был недосягаем не то что освобожденный секретарь парткома районного или областного уровня, но даже рядовой председатель колхоза. Председатель колхоза мог появляться на людях в совершенно невменяемом состоянии, а мог и отменять партийные собрания, когда находился в «загуле». Это я наблюдал лично, когда был в гостях у своего школьного товарища Беспалова Николая, который после окончания Мичуринского сельхозинститута был директором крупного совхоза в Пичаевском районе Тамбовской области. Мой знакомый прокурорский работник районного масштаба из Смоленской области Васильев Валентин Григорьевич в своей краткой автобиографической работе «Записки прокурора» сообщает, что один председатель колхоза занимался рукоприкладством. Валентину Григорьевичу удалось отстранить его от работы и наказать по закону, но самому Валентину Григорьевичу это «аукнулось» тем, что его уже никогда не назначали на самостоятельные прокурорские должности, а до пенсии держали на второстепенных ролях. Конечно, Валентину Григорьевичу пришлось разбираться по закону не с председателем из народных низов, добровольно избранному большинством колхозников на общем собрании, а с номенклатурным партийным назначенцем районного уровня. Эта номенклатурная сволота, отученная от всякой полезной работы, под «крышей» районного начальства безнаказанно нарушала советские законы и была настоящим бичом и истребителем русского крестьянства. Эта безнаказанность духовно развращала прежде всего самих номенклатурных работников первичного звена. Многие талантливые руководители, в том числе и мой школьный товарищ Беспалов Николай, погрязли в пьянстве и потеряли человеческий облик. Его отстранили от должности, но от заразы пьянства он уже не мог освободиться до конца жизни. Во времена Ельцина Беспалов открыл фермерское хозяйство и стал быстро подниматься, но бросить пить так и не смог. Несколько лет назад он умер от рака, но я думаю, что начало болезни положило пьянство. Конечно, читатели скажут, что его уничтожило собственное безволие, но если задуматься, то окажется, что кроме собственного безволия решающую роль сыграла вседозволенность хрущевско-брежневской системы власти. Он был талантливым организатором сельскохозяйственного производства и законными способами добивался высоких производственных показателей без помощи области. Но этого как раз и не нужно было партийному руководству области. Приезжающие партийные товарищи из области и района устраивали вместе с директором недельные пьяные рыбалки и бани и тешили его гордыню скорым переводом в областной аппарат сельского хозяйства. Но никто его и не собирался туда переводить. Его просто спаивали потому, что проверяющие менялись, а Беспалов, исполняя обязанности хозяина, неделями и месяцами не «просыхал» от спиртного. Подловили его очень просто. Один из проверяющих устроил трехдневный пьяный загул, а затем по его звонку неожиданно «нагрянул» сам первый секретарь областного комитета партии. Беспалов вынужден был спрятаться от него, так как был не в состоянии нормально разговаривать. Секретарь пару часов подождал и в гневе уехал, так и не дождавшись встречи с директором совхоза. На этом и закончилась хозяйственная карьера моего школьного товарища. После его снятия с должности новый «номенклатурный» директор скоро развалил хозяйство совхоза, он стал рядовым захудалым хозяйством района, а это и нужно было секретарю обкома, так как действовал повсеместный закон: «Не высовывайся». Возникает вопрос, а мог бы Беспалов, если бы умел контролировать себя в вопросе употребления алкоголя, достичь командных высот в сельхозуправлении областного уровня или на уровне союзного сельскохозяйственного министерства? Конечно, мог, но только на первых порах он исполнял бы там только второстепенные роли советчика и исполнителя чужой воли. Мог даже со временем стать и руководителем главка союзного министерства, но для этого ему надо было «перелицевать» свою духовную сущность рачительного крестьянина и стать двуличным духовным подобием своего непосредственного руководства. Есть и второй путь: все понимая, смириться с системой и стать послушным рабом и безынициативным исполнителем воли партии и высшего руководства. По таким двум путям и шли многие низовые работники в средние и высшие звенья партийно-государственной номенклатуры. Приведу еще пример из этой области. Уже в брежневские времена был у меня знакомый председатель сабуровского колхоза «Авангард» Поздняков Дмитрий Павлович. По моим данным, он жив и сейчас. Это очень импульсивный человек и хороший хозяйственник. Пил он тоже много и пьяным разъезжал по территории колхоза. Я с ним и познакомился, когда, уже будучи офицером, служил на атомных подводных лодках Северного флота и приехал в отпуск к родителям. Он заехал к моим родителям специально, чтобы познакомиться со мной, и мы с ним познакомились, выпили и побеседовали. Закадычным друзьями мы с ним не стали, но при каждом приезде в родные места я часто сталкивался с ним и беседовал. Он интересен мне не только как открытый человек и хороший собеседник, но и как свидетель нашего недалекого прошлого. Видимо, за высокие производственные показатели колхоза, веселый нрав и гостеприимность, а также за сговорчивость и послушность партийно-хозяйственному руководству района и области, Поздняков был избран делегатом двадцать второго съезда КПСС. Этот съезд был самым шумным мероприятием брежневской эпохи, но по факту он проводился в период самого большого подъема экономической и военной мощи СССР. Его афишировали и пропагандировали как съезд, который подвел итоги строительства развитого социализма и выдвинул программу строительства коммунизма, утвердив в качестве образца жизни коммуниста так называемый «Моральный кодекс строителя коммунизма». Но если все делегаты этого съезда были такими же пьяницами и морально нечистоплотными распутниками и бабниками, как председатель Поздняков, то «Моральный кодекс» являл собой вершину духовного двуличия и фарисейства высшего партийного руководства. Поэтому и сам съезд стал точкой отсчета развала и разрушения КПСС, а вместе с ней и всего социалистического лагеря во главе с СССР. Помните, как во времена Брежнева вся партийная пресса и коммунистическая партийная наука непрерывно разоблачали агрессивность международного сионизма во главе с США и Израилем. Конечно, и в те времена, и сейчас Израиль под защитой США ведет себя как военный агрессор и провокатор третьей мировой войны. Писали о нем все правильно, да и формально между СССР и Израилем не было дипломатических отношений. Но вот делегат партийного съезда Поздняков, который жив сейчас и может подтвердить мои свидетельские показания, утверждает, что в Тамбовском обкоме партии в его присутствии и с его участием с номенклатурных работников партии и доверенных хозяйственных руководителей происходил добровольно-обязательный сбор финансовых средств на строительство военных эсминцев для военно-морских сил Израиля. Высшая и средняя номенклатура КПСС в это время была по своему национальному составу в основном русской. Тогда как объяснить поведение русской партийной номенклатуры, которая на словах готова была разорвать в клочья еврейский международный сионизм, а на деле собирала финансовые средства, чтобы поддержать провокационную агрессивность Израиля и подбросить дрова в костер международного пожара? Совершенно понятно, что забесовленные русские люди, которые и проникли в номенклатуру по своей забесовленности и двуличию, просто обязаны были нелегально помогать своим забесовленным еврейским товарищам, так как у них был один бог и этим богом был дух дьявола. Этот факт еще раз подтверждает, что и в брежневские времена, которые названы временами «застоя», не было никакого з