Культура и крестьянский дух
Пять лет, будучи курсантом высшего военно-морского училища, я провел в Петродворце с его чудесными фонтанами и дворцовыми комплексами изумительной архитектуры. Я много раз посещал Ленинград, бродил по его проспектам и улицам, которые так слиты в единый архитектурный ансамбль, что казалось, будто этот город создавался не два столетия, а построен за одну ночь божественным архитектором по единому плану и замыслу. Не скажу, что Эрмитаж стал моим родным домом, но за пять лет я его досконально обследовал и лично осмотрел многие подлинники художественных произведений гениальных мастеров прошлого и настоящего. С большим желанием посещал я и ленинградские театральные постановки того времени. Концерты симфонической музыки и оперные постановки оказались недоступны моему пониманию, а вот все остальное я поглощал с великой духовной жадностью и интересом, желая понять, чем жило и чем живет земное человечество помимо моей деревни и моей малой родины. Честно признаюсь, что родники мировой культуры мало что изменили в духовном настрое и в глубинной сути моей деревенской человеческой души. Они не научили меня ничему — ни плохому, ни хорошему. Разве что расширили мой кругозор и дали возможность сравнить культурное бытие мира с «бескультурным» бытием моих родителей и тех людей, которые окружали меня от рождения и до юношеской зрелости, завершившееся окончанием десяти классов средней школы. Беспощадный внутренний анализ достижений мировой культуры, личное общение с огромным количеством людей городского быта, которые сами себя считали культурными и образованными людьми, тем не менее, не изменили моего отношения к «бескультурным» людям деревенского быта. Это понимание наследственной первородной духовной чистоты, простодушия, открытости, трудолюбия и любви к ближним, которое свойственно только носителям крестьянского духа и которое ставит их выше всех самых известных культурных работников сферы искусства и политики, пришло ко мне не сразу. Практически лет до пятидесяти мне казалось, что, отрываясь от духовных крестьянских корней моих родителей и «необразованных людей моего прошлого деревенского окружения, я становлюсь духовно чище и поднимаюсь по духовной пирамиде человеческого духа вверх, к Богу. В какой-то мере мне было искренне жаль и моих родителей, и моих деревенских друзей, которые не сумели закончить десять классов и остались работать в колхозе или на железной дороге. Не только я, но и многие мои сверстники, которые сумели получить высшее образование и подняться по социальной лестнице вверх, мыслили подобным образом. При посещении деревни и общении со своими бывшими товарищами и подругами по улице, которые не получили образования и остались потомственными крестьянами, образованные и достигшие социальных благ бывшие жители деревни испытывали к ним не только жалость, но и тайное презрение. Но вот это чувство презрения к своему прошлому и к своему деревенскому быту и является главным признаком, который указывает на то, что поднявшийся по социальной и культурной лестнице бывший житель деревни не поднялся вверх, к Богу, не усовершенствовал свой человеческий дух, а подвергся жестокой духовной деградации и разложению. Любая власть, высокий социальный статус, комфорт бытия, как и все достижения мировой культуры, с которыми человек знакомится во время своей земной жизни, никак не могут изменить его глубинной духовной сути в лучшую строну. В человеческой душе всегда останется тот наследственный дух и те черты характера, которые заложены в него родителями и людьми близкого окружения. Теми людьми, которых ты любил в детстве и которые были для тебя образцом человеческого поведения и образцом отношения к другим людям и к окружающему миру. Если родители передали тебе «черную» душу, в которой имелись крупицы зла, зависти и ненависти к какой-то социальной прослойке твоего окружения или к другим национальностям и народам, то, в какие бы «культурные» одежды ты ни рядился, эта внутренняя «чернь» уже никуда не исчезнет и не растворится, а навсегда останется твой внутренней духовной сущностью.