В Швеции рыцарская культура утвердилась лишь к началу XIV в. Благодаря норвежскому посредничеству и прямым связям с немецкими княжествами шведская аристократия познакомилась с популярными в Европе рифмованными рыцарскими романами и хрониками. В 1273 г. конунг Вальдемар отправил к герцогу Брауншвейга послов, чтобы договориться о помолвке своей дочери. Свадьба не состоялась, но четверо шведских послов во время пребывания при брауншвейгском дворе услышали чтение популярных рифмованных романов. Судя по всему, сами романы и обычай придворного чтения произвели на послов большое впечатление, и они поделились им по возвращении в Швецию. Так или иначе, но в изданном несколько лет спустя конунгом Магнусом Амбарный Замок "Законе Альснё" многие шведские господа впервые были поименованы с употреблением рыцарских титулов. А за год до смерти конунга, в 1289 г., в Стокгольме состоялся большой праздник, на котором, как сообщается в "Хроника Эрика", в рыцари был посвящен наследник престола. сын конунга Магнуса — Биргер, и еще сорок дворян с ним, в том числе герцог Альбрехт Брауншвейгский. Если верить сказанному в хронике, жизнь шведского двора в то время уже потеряла свой патриархальный характер и строилась по континентальным феодальным обычаям. По мере утверждения рыцарской культуры и под влиянием зарубежной литературы в Швеции возникли предпосылки к созданию собственных произведений по европейскому образцу. Литературно-историческая традиция, начатая французскими рыцарскими романами и немецкими рифмованными хрониками, и 20-е годы XIV в. дошла до Швеции и воплотилась в произведение, достойное своих предшественников, — "Хронику Эрика".
Обзор исторических событий автор "Хроники Эрика" начинает с того момента, на котором обрывается "Вестгётская хроника" ("Vestgotakronikan") — сборник анналов XIII в., дошедший до нас в приложении к областному закону — Вестгёталагу. Это, возможно, не является случайностью. Автор ведет отсчет времени от Эрика Эрикссона (Шепелявого), последнего конунга из рода Эрика Святого. Повествование продолжается историей рода так называемых Фолькунгов вплоть до избрания конунгом Магнуса Эрикссона в 1319 г. Хронику обычно условно подразделяют на три части. В первой из них (ст. 1—1831) рассказывается о ярле Биргере, его сыновьях Вальдемаре и Магнусе и о регентстве марска Торгильса Кнутссона. Заканчивается первая часть коронацией молодого конунга Биргера Магнуссона. Основное внимание автора привлекают крестовые походы в Тавастланд и в Ингерманландию, а также борьба за власть между принцами-братьями Вальдемаром и Магнусом. Второй период (ст. 1832—3623) начинается с уже упомянутого праздника в Осло (Рождество 1302 г.). С этого момента герцог Эрик, сын Магнуса, становится центральной фигурой хроники; хроника носит именно его имя. В этой части описывается нарастающий конфликт между конунгом Биргером и его братьями и то, как герцог Эрик, находясь на западном побережье Швеции, ловко маневрировал между конунгами трех соседних держав. Повествование неожиданно обрывается на 1313 г., и после загадочного пробела, охватывающего около четырех лет, следует драматическая развязка: так называемая Нючёпингская трапеза. В ночь с 10 на 11 декабря 1317 г. конунг Биргер хитростью заманивает и берет в плен своих младших братьев, герцогов Эрика и Вальдемара, которые через несколько недель умирают от голода в башне Нючёпингского замка. В заключении автор рассказывает о том, как людям герцогов удается одержать победу над конунгом Биргером и его датскими союзниками, вынудить конунга к бегству и казнить его сына Магнуса. Завершается "Хроника Эрика" сценой торжественного тинга у Моры, где трехлетний сын Эрика Магнус избирается конунгом.
Несмотря на такое подразделение, "Хроника Эрика" представляет собой цельное и хорошо продуманное в композиционном отношении произведение. Все три части создавались последовательно одним и тем же человеком, который все время помнил о голодной смерти герцогов Эрика и Вальдемара. Когда бы речь ни заходила о содержании высокопоставленных пленников, автор непременно заканчивал описание благоприятных условий их жизни в неволе словами: "Голодом их не морили!" Автор впервые упоминает об этом, говоря о хорошем содержании конунга Вальдемара в замке Нючёпинга в 1288 г. (ст. 1282—1323). Затем он подчеркивает, что люди герцога Эрика после "забавы в Хотуне" не морили голодом конунга Биргера и его жену Мериту (ст. 2624—2641). Другим виновником гибели герцогов — Брункову и его людям — тоже не дают умереть от голода в тюрьме (ст. 4249—4251). В результате подобных напоминаний автор создает страшный образ надвигающейся голодной смерти. Когда же мы доходим до кульминации, "Нючёпингской трапезы", злодеяние Биргера кажется еще более ужасным на фоне благородства герцогов и их людей. "Нючёпингская трапеза" является центральной сценой хроники. Время в рассказе как бы замедляет ход, и одна ночь длится дольше, чем самый продолжительный крестовый поход. В этой сцене автор больше, чем где бы то ни было, увлечен художественной стороной повествования. Историзм отходит на второй план, а на первый выступает драма человеческих отношений. В сцене трапезы" больше всего диалогов, страстей, переживаний и многопланового действия, которое разворачивается одновременно в разных помещениях Нючёпингского замка. Когда же автор завершает рассказ о пленении братьев-герцогов, он снова возвращается к последовательному изложению фактов, и действие с нарастающим темпом катится к благополучной развязке.