Евгений Белогорский
ХРОНИКА ГАНГА
Пролог:
Как всем известно из программы школьной истории, величайший полководец древности Александр Македонский не сумел довести свой индийский поход до его логического завершения. Покорив половину Индии, он не сумел достигнуть берегов Ганга из-за солдатского бунта и скрытого саботажа собственных полководцев. Столкнувшись со столь слаженным сопротивлением своих недавних соратников и друзей, Александр был вынужден повернуть обратно, уступив диктату войска.
Последующие исторические события показали, что македонской царь находился всего в шаге от своей победы, ибо через пять лет после смерти великого полководца, индиец Чандрагупта смог без особых усилий объединить Западную и Восточную Индию в единую державу великих Мауриев. Грозное царство Нандов, раскинувшееся вдоль берегов Ганга, безропотно признало власть человека, не имевшего и малой доли военного таланта Александра Македонского.
Пользуясь, выпавшей возможностью, автор решил чуть-чуть повернуть лик фортуны в сторону македонского царя и набравшись смелости, самовольно продлил его поход к краю Ойкумены. Все герои данного повествования подлинные. Они действительно существовали в данной исторической реалии, принимали участие во всех походах и сражениях великого полководца и либо погибли при жизни великого царя, либо сложили свои головы в войнах диадохов.
Египтянин Нефтех и красавица Антигона не удостоились упоминания в исторических летописях великого похода. Однако это совсем не означает, что их совсем не могло быть, в столь пестром калейдоскопе лиц того периода времени.
И так, лето 326 года до нашей эры. Индия, Пенджаб, лагерь македонского царя…
Глава I. Гадание в дождливую погоду
Над лагерем македонского царя Александра Двурогого, покорителя персидского царства, завоевателя Азии, потрясателя основ Ойкумены и прочее, и прочее и прочее непрестанно лил нудный проливной дождь. Вот уже много дней и ночей небеса непрерывно извергали потоки воды на многочисленные палатки македонского войска, в беспорядке раскинувшиеся на песчаном берегу Гефасиса, самой тихой и спокойной из всех пяти рек Пенджаба.
Падающая с небес божественная влага доставляла массу всяческих неудобств войску великого полководца, исполняя железную волю которого, пришла на край света. То, затихая то, возобновляя бег вод с небес на землю, природа словно дразнила Александра, воочию демонстрируя свою силу и мощью, которая была абсолютно не подвластна любому человеку, будь он хоть трижды великим царём всей Ойкумены.
Остановившись на берегах последнего притока полноводного Инда, как предполагалось на некоторое время, из-за начавшегося сезона дождей армия македонского царя была вынуждена задержаться на очень долгий период. В результате этого прекрасно отлаженная военная машина Александра Великого неожиданно дала грубый сбой.
Развращенные слишком долгим бездействием, македонские воины подняли ропот недовольства, открыто говоря о слишком долгом сроке своего похода, о тяготах лагерной жизни и о множестве опасностей ждущих их на том берегу Гефасиса. Одним словом началась обычная буза, очень характерная для любого войска, основательно насытившегося вкусом одержанных побед и теперь хотевшего только одного; скорейшего возвращения домой вместе со всей добычей награбленной за долгие годы похода.
Пока Александр в шатре строил планы скорого покорения царства гангаритов, к нему неожиданно явились многочисленные выборные солдатские делегаты и со слезами на глазах стали молить царя о немедленном окончании похода. Разгневанный полководец выставил вон нежданную делегацию, но едва только солдаты скрылись с его глаз, как с пламенной речью в поддержку их требований к Александру обратился стратег Кен, получивший за свой несгибаемый и твердый характер прозвище «Железный».
Лучший стратег македонского войска, так же просил царя повернуть обратно, говоря, что покорение царства гангаритов не принесет Александру большей славы и выгоды, чем той, что он уже обладает. Большинство царских полководцев находившихся в шатре в этот момент поддержали слова Кена своим многозначительным молчанием и в их числе были Кратер и Птоломей, старые друзья Александра.
Даже царский любимец Гефестион всегда безоговорочно поддерживающий Александра во всех его начинаниях, на этот раз только робко смотрел на своего повелителя и подавленно молчал не в силах чем-либо ему помочь. Получив столь неожиданный удар в спину от близких ему людей, Александр приказал всем удалиться, оставшись наедине с внезапно возникшей бедой.
Вслед за царскими полководцами в дело вступили придворные жрецы, находившие всевозможные приметы и явления, которые согласно их толкованию предвещали явную необходимость прекращения похода и сулили серьезные беды Александру в случаи его отказа повернуть обратно.
Историки и философы, в большом количестве сопровождавшие македонского правителя в походе, так же наперебой твердили, что царь по своим деяниям уже сравнился с подвигами великим Гераклом и бессмертным Дионисом и потому можно с чистой совестью вернуться домой, благо в захваченных землях дел и так по горло.
Пытаясь спасти свои планы, царь созвал собрание, на котором обратился к воинам с пламенной речью призывающую их продолжить поход, суля немеркнущую воинскую славу и неисчислимые богатства Индии, находившиеся на берегах Ганга. Увы, все было напрасно. Его ораторское красноречие, ранее неизменно вызывавшее у солдат восторг и повиновение, на этот раз разбилось о холодную стену людского безразличия к царским замыслам и нежелания людей идти дальше.
Взбешенный столь откровенным отказом своего войска, Александр приказал трубить сигнал к походу, угрожая солдатам идти дальше один, но и этот отчаянный шаг ничего не дал. Никто из воинов не вышел строиться. Впервые за все время похода, они отказались выполнить приказ своего божественного кумира. Пылая праведным гневом от низкого предательства со стороны своих боевых товарищей, Александр гордо удалился в свой шатер, где безвылазно сидел третий день.
По-правде говоря, солдатский бунт был вполне предсказуемым явлением, в любом слишком долго затянувшимся военном походе. У уставших от войны солдат и командиров, основательно набивших свои мешки богатой добычей, должны были обязательно появиться мысли о мирной жизни и желание уйти на покой. Для этого они выбрали самый удачный момент в индийской компании, взяв, к себе в союзники само небо и бессмертных богов, явно дающих знак царю к прекращению похода.
Возможность возникновения солдатского бунта в своем долгом походе молодой гений прекрасно предвидел, и всякий раз успевал предпринимать профилактические меры против этой угрозы. Так в Персии и Согдиане видя явную усталость своих воинов и их нежелание воевать, царь вовремя заменял часть ветеранов, молодыми новобранцами, страстно желавших получить кусок своего пирога азиатских трофеев. Выступая на воинских сходках, силой своего авторитета, щедрыми обещаниями, ораторским искусством и голосами голодного пополнения, Александр умело сводил угрозу бунта к нулю, и поход продолжался.
Теперь же коварная природа Индии сыграла с полководцем злую шутку. Затяжные дожди загнали царя в ловушку, из которой было невозможно вырваться без ощутимых для царя потерь. Время необходимое для принятия решения подходило к концу. Александр лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации и к своему ужасу не находил его. Заветный край Ойкумены в виде царства гангаритов и берегов седого Океана, был так близок, и вот, теперь от него предстояло уходить, скрипя зубами от злости и отчаяния. От осознания своего бессилия перед жребием судьбы царь сильно пал духом и находился в прострации.
Казалось решимость закончить поход и повернуть обратно, заполнила весь лагерь македонцев, но это только казалось. Среди царских стратегов были два человека, которые, так же как и Александр, всей душой желали продолжения движения войска к священному Гангу. Это были македонец Пердикка и грек Эвмен.
Первый был царским стратегом и стремился благодаря индийскому походу войти в число самых близких друзей Александра, вытеснив от туда соратников мечтающих о прелестях мирной жизни. Второй управлял царской канцелярией и отлично понимал, что для него безродного кардийца, окончание похода являлось скорым крахом всех его планов. В мирное время македонские аристократы быстро отлучат его с высокого поста, отправив греческого выскочку на второстепенное место.