Мы отыграли все деньги пенсионного фонда.
Братья Карамазовы хотели пристрелить нас, однако крестный пахан нью-йоркской мафии строго посмотрел на них, и они передумали.
Люси, подружка братьев Карамазовых, буквально рвала на себе свои прекрасные, отлично промытые элитным шампунем волосы.
— Плакало мое золотое биде! — не стесняясь публики, стонала она.
— Молчи, дура, — приказал старший Карамазов, Митя.
— А вот золотой писсуар — точно плакал, — иронично заметил сыщик.
Алеша Карамазов до крови закусил губу.
Баобабов же сиял, как новый рубль.
— Ура! — восклицал он. — Отечественные пенсионеры спасены. Виват, Россия!
Рябов стальной хваткой сжал запястье г-на Баобабова.
— Мы срочно вылетаем в Москву, — жестко произнес он, складывая груду ассигнаций в безмерный пластиковый мешок.
Россия. Москва. Библиотека имени В. И. Ленина. Памятник Достоевскому. 16.01.
Мы расставались с г-ном Баобабовым в центре столицы.
— Играйте лучше в городки, — попросил я банкира.
— Вы правы, — потупился финансист и вдруг сверкнул глазами. — Но расскажите мне, умоляю, как все-таки мы смогли обыграть этих подонков?
— Тайная колода, — бросил Рябов.
— Тайная колода?!
— Покажите, Петя, — разрешил Рябов.
Я достал из внутреннего кармана китайского пуховика колоду, кою захватил в ту судьбоносную ночь из нашего дома.
— Плюньте, — попросил я Баобабова. — И потрите!
Баобабов изогнув брови, плюнул на шестерку пик, потер.
— Джокер! — воскликнул банкир. — Шестерка превратилась в джокер!
— Еще… — разрешил Рябов.
Баобабов плюнул на восьмерку треф. Она превратилась в туза бубен.
— Так все карты, — пояснил Рябов. — Действует ровно на сутки.
— Поразительно! — воскликнул Баобабов. — То-то я все думал, зачем вы плюетесь за карточным столом… Друзья, дайте мне эту колоду, и я озолочу Россию!
— Вы лучше наладьте движение финансовых потоков, — строго сказал Рябов. — А уж потом садитесь за карточный стол.
Баобабов, как помидор, покраснел.
— И мой вам совет, — продолжил Рябов, — смените эту чертовскую фамилию — Баобабов. С такой фамилией немудрено во что-нибудь вляпаться.
— По правде сказать, — заморгал банкир и почесал бороду, — моя фамилия просто Бабов. Приставку «Бао» я взял из любви к японской экономической модели.
— Ну так и внедряйте в России эту японскую модель, — усмехнулся Рябов.
Баобабов втянул огромную лысую голову в плечи и, спотыкающимся шажком, поплелся к арочному мосту через Москву-реку.
После этого случая дела в России пошли резко в гору.
Глава 10
Оренбургский пуховый платок
21.49. Москва
Плутая в интернетовском разделе «Домашние животные», я, акушер Петр Кусков, на сайте о клонировании английской овцы Мэри наткнулся на прелюбопытное сообщение.
— И там нас достали! — искоса глянул я на сыщика и прочитал: «Террористы выкрали с полей Оренбуржья всё поголовье тонкорунных коз».
Рябов вскочил с пуфика, со скрипом натянул красные сапожки, защелкнул за спиной кобуру именного браунинга.
— Куда вывезли? — гортанно спросил он.
— В Закавказье.
— Точнее! — взревел Рябов.
Я приник к голубому экрану.
— Предположительно в село Шавхал-Берды.
— Черт бы побрал интернетовских болтунов, — Рябов передернул правой щетинистой щекой. — Петя, где ваши пятнистые походные штаны? Живо!
06.00. Закавказье
Здесь мне решительно не понравилось.
С крыш постреливали женщины снайперы, нанятые обезумелыми полевыми командирами. Чумазые беспризорники теребили нас за ноги и просили посильную мзду.
«Как бренна жизнь… Сдались нам эти оренбургские платки?!» — внутренне восклицал я, опасливо озираясь на крыши.
Сыщик, отдав червонец сопливому беспризорнику, схватил меня за грудки.
— Космос мы, Петя, профукали, — тихо, но отчетливо произнес он. — Балет, похоже, тоже. Остался оренбургский платок. Если и его…
В глазах инспектора блеснули алмазные слезы.
— Дяденька, дай хлебца, — тормошил Рябова за ногу очередной беспризорник.
Рябов подкинул пацаненку десятку, потрепал его кудлатую голову.
— Вернем коз, тогда и этих горемычных накормим, — преодолев головой спазм, произнес он.
Я зорко посмотрел в небо, темное от гари полыхающих нефтеперерабатывающих заводов.
17.05. Шавхал-Берды
Пару-тройку суток, не смыкая глаз, мы рыскали по всему Закавказью, однако тонкорунных оренбургских коз нигде не было.