Глаза Феликса лучились нешуточной скорбью. Огромные клыки роняли на палас густую, тягучую кровь.
«Кошачью? Собачью? Невинных младенцев?» — молнией пронеслось в моем воспаленном мозгу.
— Иди ко мне… — глухо приказал Дзержинский.
Тут в проеме двери появился мускулистый абрис моего друга и наставника, сыщика Рябова.
Он был в семейных сатиновых трусах горошек, широкая грудь его буйно заросла рыжим волосом.
В руке сыщика (в свете полной луны, sic!) блеснул вороной браунинг.
Рябов троекратно выстрелил.
Первый хозяин Лубянки вздрогнул, пули не причинили ему видимого вреда, подошел к балкону, благополучно выпал.
Рябов сдул дымок со ствола.
— Простые пули вампиров не берут, — сурово констатировал. — Завтра надо будет зарядить серебряными. Этот гад может вернуться.
На следующий день мы с Рябовым великолепно подготовились. Браунинг сыщика под завязку заряжен патронами с серебряными пулями. Во всех углах квартиры мы развесили распятия. Заготовили парочку осиновых колов.
Около полуночи легли почивать.
Однако какой там сон?!
Кровожадный гость не замедлил явиться.
На этот раз заглянул «на огонек» пухлый, широкоплечий, в хрустально бликующем пенсне, Лаврентий Берия.
Все как обычно — он не отражался в зеркале, не отбрасывал тени, а с его удлиненных клыков на палас падали тяжелые, вязкие капли.
— Иди ко мне… — попросил Берия.
И приблизился почему-то не ко мне, а к нашей кошке, к Мурке.
Я отчаянно застучал кулаком в стену.
Берия же схватил хвостатое создание, вогнал поганые клыки ей в глотку, принялся с причмокиванием сосать кровь.
И тут из коридора вырвался Рябов. Как молодой сатана. Как черт из арабской табакерки.
— Оставь животинку! — приказал сыщик.
— Я очень голоден… — нахмурился Берия.
Сыскарь выпустил обойму серебряных пуль.
Берия, выронив Мурку, с грохотом рухнул на пол.
Над вурдалаком заметались черные тени, тело его стало неудержимо растворяться.
Рябов поспешно схватил оборотня за шкирку.
— Вы где окопались? — зло спросил он.
— Не скажу… — прошептал Лаврентий.
Рябов вознес над сатрапом распятие.
Берия забился в конвульсиях.
— Убери, — попросил он. — Больно!.. Наша ставка в заброшенной скотобойне. На Лубянке. Лубянский проезд, номер…
И тут Берия полностью растворился.
— Какой же номер?! — в волнении, полуобнаженный, вскочил я с постели.
Кошка Мурка, урча, терлась о мои мускулистые ноги.
Рана ее оказалась (ура!) несмертельной.
— Заброшенную скотобойню мы найдем и без номера, — резко отреагировал Рябов.
Я погладил кошку.
— У, ты моя хорошенькая. Напугалась?!
— А кошку на вашем месте я бы не гладил, — помрачнел Рябов. — Сами понимаете, рискованно иметь дома кошку-вампиршу.
Я не люблю скотобойни.
Тем более заброшенные. И в центре Москвы.
Однако, дело есть дело, и мне пришлось в следующую полночь (днем мы сдавали Мурку в ветлечебницу) отправиться со своим другом и наставником в это богом забытое место.
Мы ходили мимо железных крюков транспортира, вдоль зловещих зловонных чанов…
— И где наши враги? — хмурился я.
И враги появились.
Дюжина вурдалаков отделилась от чанов скотобойни и, клацая кровавыми клыками, стала надвигаться стеной.
— Встречайте дорогих гостей, Петечка! — иронично заметил сыскарь. — Мордовороты знакомые…
Рябов был прав.
На нас надвигалась зловещая ватага: Малюта Скуратов, Дзержинский, Иоанн Грозный, Наполеон, Гитлер, Калигула, Изя Сталин…
— Доставайте распятие, акушер Кусков! — приказал Рябов. — А не то сожрут, как ягнят.
Я выудил из китайского пуховика палисандровое распятие и высоко вознес над головой.
Вампиры остановились, ошеломленно щелкая веками на меня и на Рябова.
Тогда сыщик выхватил именной браунинг и принялся расстреливать их серебряными пулями.
Но те (пули!) почему-то не брали нечисть.
Лишь Малюта Скуратов да Калигула сковырнулись и бесследно аннигилировались. Сталин же, напротив, неспешно вынул трубку, пахнул табачком «Герцеговина Флор».
— Зачем шумишь, дарагой? — зашевелил пегими усами. — Нэ надо!
И пошел прямо на нас.
За ним дернулись Дзержинский, Наполеон, Гитлер…
— Это конец! — прошептал я.
Рябов сунул пустой браунинг в потайную кобуру, покопался в кармане пальто, извлек крохотный мешочек, гордо поднял.
Вампиры стали чихать. Они крючились, приседали, ложились на бетонный пол и — аннигилировались без остатка.