Президент обдул корону и осторожно поместил ее себе на макушку.
Мы с сыщиком на цыпочках кинулись за ширму.
Нургаляйкин в целом соответствовал своей лихой фамилии. Глаза выпучены, голова частично плешива, руки расставлены в стороны, как клешни у тихоокеанского краба.
— С первым апрелем тебя, Тимур Ебитович! — президент поправил корону.
— С первым…
— Как там народ? Не шалит?
— Живут тихо. Что лабораторные крысы.
— А я слышал, что ты свое ведомство превратил в застенки гестапо.
— Злобная клевета! Инсинуации.
— А как же митинги оппозиции?
— Так ведь это все провокации на бабки Госдепа.
— Ну, допустим… Тем не менее в интернете есть ролики о пытках.
— Элементарный монтаж. ЦРУ подсобляет. Создание черного мифа, мол, русские — это раса садистов.
— Врешь, Нургаляйкин. Мозжечком чую.
— Могу поклясться на Библии.
— Брешешь, падла.
Глаза Ебитовича налились кровью.
— Хотите начистоту, герр президент? Если мы их не будем насиловать бутылками, то будут они нас. Они же и вас, и меня ненавидят люто. Если я скажу «отбой» своим бойцам, русаки именно вас первого разорвут на клочья. А клочья швырнут бешеным псам. Вот она ваша правда. Кушайте!
Абрамкин остолбенело замер с распахнутым ртом.
— Я могу идти? — Нургаляйкин щелкнул каблуками изящных козловых сапожек.
Президент безмолвствовал.
Ебитович подошел к нему вплотную. Пощупал пульс на шее. Поцокал языком.
И тут мы с Рябовым из-за бамбука и вымахнули.
Нургаляйкин выхватил из кобуры свой штатный Стечкин.
— Кто вы такие, чёрт побери?
— Легендарный сыщик Рябов, — нахмурился Рябов.
— Акушер второго разряда, Петр Кусков! — вскрикнул я.
— Руки за спину! Повернуться к стене!
Выбитый из ладони Стечкин покатился по вощеному паркету.
В мановение ока Нургаляйкин оказался на полу, лицом вниз.
— Коммунисты не сдаются… — хрипел он.
— Ух! — изумился Рябов. — К своим садистским замашкам он еще и коммунист.
— Коммунисты, вперед! — с кровавой пеной на губах шептал Ебитович.
Тут на авансцену событий выступил я. Спросил елейно:
— Какой же бутылкой вас, батюшка, отыметь? Из-под шампанского Абрау-Дюрсо или простой пивной?
— Лучше пивной… Горлышко уже.
Рябов повернул ко мне озверелое лицо:
— Петя, что вы городите? Разве это наши методы?
— Президент превратился в истукана, — попытался я тогда перевести беседу в другое русло.
— Состояние каталепсии, — объяснил нам Ебитович. — Так случилось с одним мудачком, когда я лично его изнасиловал бутылкой из-под кока-колы. Отпустите меня… Я узнал вас Рябов. По волчьей хватке.
Сыщик отпустил министра.
Тот встал на четвереньки, потом резко поднялся во весь свой крохотный рост. Шагнул к президенту:
— Надо вытаскивать из беды Юрбаса Абрамкина.
Диспозиция, что и говорить, сложилась двусмысленная. Президент РФ, что чурка, молчит. Глава МВД вправляет вылезшую рубаху в казарменные штаны.
Я осторожно снял с бедовой головушки вертикали корону, надел на себя.
Глянул на Рябова.
Холодная струйка пота покатилась по позвоночнику.
Неужели?!
— Инспектор, — гортанно вскрикнул я, — неужто вы такого низкого мнения о моих умственных способностях?
— Дайте-ка! — Рябов сорвал с меня корону, водрузил себе на макушку. Очумело огляделся.
— Да что же вы ходите все вокруг да около?! — взвизгнул Нургаляйкин. — Корона какая-то особенная? Нанотехнологии? Сколково?
— На! — протянул ему сыщик.
Министр примерил. Глаза его полезли из орбит. Прохрипел:
— Это жизнь заставила… Я же в душе нежный. Обожаю удить карасей и плотву. Собирать на опушках рыжики-опята. Профессию свою ненавижу!
Ебитович волевым движением головы стряхнул корону на пол.
— Ой, тяжела же шапка Мономаха! — Рябов в медитативной задумчивости закурил «Кэмел». — Петя, вернемся к нашим баранам.
— Я готов!
— У вас имеются в наличии какие-нибудь медикаментозные средства, дабы вывести вертикаль из этого, скажем прямо, диковатого состояния?
— Мышьяк подойдет… — пробормотал Нургаляйкин. Пнул корону ногой. — А венец этот надо срочно уничтожить. От этой заразы вспыхнет на Руси бунт.
— Не трогать! — Абрамкин энергично захлопал глазами, прыжком бросился к короне, надел.
— Так-так… — припоминал я. — Медикаментозные средства? Тут не подойдет ни мышьяк, ни спирт. Исключительно электрошок. Как резиновой дубинкой по пяткам, только током.