ГЛАВА XV.
Королевский чек
Когда супруги проснулись на следующее утро, в голове у них стоял некоторый туман, В голове всегда бывает туман, когда просыпаешься в чужом доме, а тем более — когда накануне попал туда, прилетев по воздуху, как, то случилось с королем и королевой. Королева была в наиболее затруднительном положении: вот она проснулась, сомнений в том быть не могло, но проснулась вовсе не у себя дома, как она ожидала. Однако, будучи женщиной непреклонного характера, она вела себя так, как будто ничего особенного не происходит. Дворецкий проснулся с твердым намерением добиваться титула наследного принца и руки леди Молинды — другой такой случай получить повышение, как он справедливо сказал Уильяму, вряд ли скоро представится. Что касается короля, то его заботило одно — как бы поскорее вернуться в Фалькенштейн и уладить дело в полном соответствии с конституцией. Посол, тот рад был избавиться от всей этой королевской компании; было высказано предложение усесться всем на ковер и пожелать сей же час очутиться дома. По королева заартачилась; она утверждала, что это ребячество и абсолютно неосуществимо. Поэтому для нее приготовили экипаж, и она двинулась в обратный путь, ни с кем не попрощавшись. Король, Бенсон и принц, не привередничая, полетели в Фалькенштейн обычным порядком и прибыли туда в одиннадцать тридцать пять, притом неделей раньше, чем ее величество.
Король тотчас же созвал весь двор; собравшимся были предъявлены рога и хвост, вызвавшие бурный интерес, потом Бенсону и принцу предоставили возможность изложить свои притязания. Сперва были выслушаны показания Бенсона. Он отказался сообщить, где именно и каким образом убил Огнемета. Может, их много еще осталось, молодняка, объяснил он, с ними тоже еще придется повозиться, так что он своего секрета не выдаст. Но вознаграждение, как он напомнил, было обещано не тому, кто убьет чудовище, а тому, кто принесет его рога и хвост. Присутствующие адвокаты сочли это соображение очень обоснованным, и придворные бурно зааплодировали Бенсону, — вопервых, они решительно предпочитали в качестве преемника короля его, а не Зазнайо, а во-вторых, хотели сделать приятное будущему, в чем они не сомневались, наследному принцу. Леди Молинду раздирали самые противоречивые чувства: Зазнайо она, конечно, терпеть не могла, но мысль выйти за Бенсона была ей и вовсе невыносима. И тем не менее ей предстояло выбрать либо одного, либо другого. Бедная девушка! Ну выпадало ли на долю какой другой племянницы короля столько несчастий!
Затем вызвали принца Зазнайо. Он подтвердил, что вознаграждение было обещано за рога и хвост, а не за умерщвление дракона. Но входило ли с самого начала в намерения короля награждать просто так, зазря? Когда подданный делает что-то и действия его совпадают с его лучшими намерениями, он, разумеется, должен за это расплачиваться. Но когда король высказывает свои намерения, то говорит он одно, а подразумевать обязан нечто совсем другое. Любой обладатель фургона способен доставить в нем рога и хвост; убить дракона — вот в чем трудность. Если удовлетворить притязания Бенсона, королевская привилегия: говорить одно, а думать другое — окажется под угрозой.
Слушавший с большим увлечением эти хитроумные доводы король забылся до такой степени, что, крикнув: «Браво, отлично сказано!», — захлопал в ладоши, отчего все придворные стали кричать «ура!» и кидать вверх шапки.
Дальше принц заявил, что убивший Огнемета, естественно, может сказать, где лежит труп чудовища, а также доставить копыта. Он лично готов так поступить. А готов ли мистер Бенсон? Когда дворецкому перевели вопрос (по-пантуфельски он не понимал), он побледнел от страха, но продолжал ссылаться на воззвание. Принес он рога и хвост? Принес. А значит, ему причитаются «прилегии» и леди Молинда!
В голове у короля к этому времени настолько все перепуталось, что он решил предоставить решение самой леди Молинде.
В ответ бедняжка Молинда горько расплакалась. И тогда его величеству ну просто ничего не оставалось, как пообещать, что он отдаст награду тому, кто ровно через неделю принесет копыта. Не успел он это произнести, как принц достал копыта из своего мешка и показал всему честному народу. На том слушание дела кончилось, и Бенсона, угостив предварительно в мажордомной хересом с сандвичами, отправили к своему господину. И должен с сожалением добавить, что характер его отнюдь не улучшился после этой неудавшейся попытки получить повышение. Напротив, в течение нескольких дней он был пуще прежнего сердит и сварлив. Но, я думаю, мы должны сделать скидку на обманутые надежды.