Столь же мало правдоподобна и догадка о родстве Генриха с епископом Альбертом[78]. Она основана, повидимому, на отождествлении Генриха-хрониста с Heinricus capellanus, который значится в генеалогической таблице при Annales Stadenses[79], как сын Эрмингарды, сестры Алейдис (Алейдис — мать епископа Альберта). При таком отождествлении автор Хроники оказывается двоюродным братом князя-епископа ливонского, но само это отождествление совершенно произвольно и не может быть опорой гипотезы. Кроме того, оно опять таки находится в полном несоответствии с хорошо известной по Хронике карьерой Генриха имерского.
Таким образом, если еще и можно пытаться что-либо защищать в гипотезе Н. Буша, то только первую ее часть. Ей-то Ф. Кейсслер и старается найти подтверждение в Хронике, доказывая для этого, что Генрих действительно был с епископом в Германии в 1210 г., следовательно, мог быть и в числе свидетелей при акте в Каппенберге. Так как, однако, и доказательства звучат тут не менее условно, чем сама гипотеза, все построение Буша-Кейсслера остается в области догадок и для характеристики автора Хроники бесполезно.
Автор Хроники, как мы видели, не принадлежал к числу монастырских летописцев, работавших в тишине и уединении, вдали от жизненных бурь. Наоборот, мы постоянно видим его в самой гуще событий, нередко их активным участником и еще чаще — очевидцем. Трудно предполагать, чтобы этот боец ecclesiae militantis, странствующий миссионер и военный проповедник, имел возможность написать свою Хронику ранее, чем утихли военные действия, наступило сравнительное умиротворение и пришли в ясность запутанные внешние и внутренние отношения в Ливонии, т. е. ранее 1225 года.
Между тем можно без колебаний утверждать, что объемистая Хроника Ливонии писалась не по частям (что, может быть, еще и было бы представимо даже среди военных тревог), а составлена почти целиком сразу. Давно замечено[80], что автор, излагая события сравнительно раннего времени, нередко снабжает свой рассказ предвосхищающими ремарками о позднейшем. Так, уже в 1.10, говоря о сотруднике епископа Мейнарда, Теодерихе, (начало 80-х годов XII в.), он упоминает о посвящении его впоследствии в епископы Эстонии (1211 г. — XV.4). В рассказе о первой осаде Феллина (XV.1-1211 г.) автор явно уже знает и о второй, бывшей двенадцать лет спустя (XXVII.2 — август 1223 г.)[81], а в прославлении богородицы в XXV.2 (в рассказе о 1221 г.) "предвидит" смерть князя Вячко при взятии Дорпата в сентябре 1224 г. и т. д. Таким образом, предположение, напрашивающееся a priori (1225 г.), находит определенные документальные основания: если не встретится возражений со стороны единства стиля и композиции[82], мы можем утверждать, что главная часть Хроники написана не ранее конца 1225 г.
С другой стороны, совершенно очевидно, что глава XXIX первоначально была последней в хронике: она не только содержит в себе логический конец всего построения Генриха (общий мир, деятельность легата, подводящая всему итог, и отъезд его), но и формальное заключение с благодарностью богу и характеристикой целей Хроники. Эта глава не могла быть написана позднее апреля 1226 г., так как хронист, зная об отъезде легата (20-28 апреля 1226 г.), еще не знает о последовавшем затем долгом стоянии его кораблей в Динамюндэ и о дальнейших важных событиях начала 1227 г.
Отсюда следует, как наиболее вероятное допущение, вывод, сделанный уже А. Ганзеном и Г. Гильдебрандом, что Хроника в большей части написана в 1225 г., конец ее XXIX главы — в первые месяцы 1226 г.[83], а гл. XXX, содержащая рассказ о завоевании и крещении Эзеля, но не упоминающая о более поздних событиях, добавлена к Хронике в 1227 г.
Еще более правдоподобным становится это предположение, если учесть определенное практическое назначение, какое могла иметь Хроника. Прибытие легата в 1225 г. давало удобный случай представить римской курии через него подробную информацию о ходе дел и положении в Ливонии. Именно в 1225 г. Хроника могла быть заказана Генриху в виде такой информационной сводки.
Принимая весь этот расчет времени, нельзя не отметить, что ему до известной степени противоречит удивительное иногда обилие точных деталей (хронологических, географических и других), какими бывают насыщены рассказы Генриха[84]. Нельзя поверить, чтобы такого рода данные и в таком богатстве приводились автором по памяти, хотя бы даже он и пользовался не только своими, а и чужими воспоминаниями. Вероятнее все-таки, как и думал Г. Гильдебранд[85], что кое-какие заметки для памяти делались автором-участником уже в момент события, а потом послужили ему материалом для его сочинения.
79
Изд. Lappenberg'a, стр. 374 — под 1140 г.; см. также А. Ганзен, о. с., стр. 344; Ф. Кейсслер, Die Nationalitaet..., стр. 166 и прим. I (редакционное).
83
Можно было бы даже думать, что и вся Хроника (I-XXIX), кроме последней главы, написана между февралем 1226 г. (после возвращения Генриха из Зонтаганы) и сёрединой апреля того же года, если бы этот срок не казался слишком кратким для такой крупной работы. Ср. Г. Гильдебранд, о. с., стр. 19; E. Bonnall. Russisch-Livlaendische Chronographie vin der Mitte des neunten Jahrh. bis zum Jahre 1410. St. Petersb., 1862, Commentar., стр. 63.
84
Ср. Г. Лаакманн, о. с., стр. 73 и прим. 42, 44. Например, XII.6 мирные переговоры и осада Беверина в 1208 г.; XIV.5 — нападение куров на Ригу в 1210 г.; XVI.2 — восстание 1212 г.; XIX.5 — морской бой в эзельской гавани — 1215 г.; XX.2 — поход на Лонэ в Гарриэн в 1216 г. (особенно много мелких частностей); XXII.2, 3 — битва при Пуидзэ в 1218 г.; XXII.9 — холодный поход в Гарриэн в 1219 г.; XXIII.7 — поход на Виронию; XXIII.8 — осада Мезотэн в 1220 г.; XXIII.9, 10 — битва у дер. Каретэн в 1220 г.; XXVIII.5 — взятие Дорпата в 1224 г.