Вошёл Адлерберг и доложил, что всё готово, в домовой церкви затеплены свечи, Рылеев и Баранов уже там, протоиерей подготовил венцы...
— Ну и ладно. Я отправлюсь за Екатериной Михайловной и мадам Шебеко. Ступай, Саша, мы сейчас будем.
— Отчего она именуется мадамой? — осмелился спросить граф. — Сколько я знаю, она не была замужем.
Александр рассмеялся.
— В самом деле, она натуральная мадмуазель. Но уж к сорока годам-то пора бы стать, как ты говоришь, мадамой.
— Перестарок. Разве что кто-нибудь по пьянке возьмётся сделать её мадамой.
— Не говори так, — оборвал его Александр, впрочем, нисколько не сердясь, — она как бы дуэнья при Екатерине Михайловне, она блюдёт её и детей. Варвара Игнатьевна — преданный друг. Я сделал её старшего брата Бессарабским губернатором, а сестрица Софья — за родным братцем Катерины. Так что мы в родстве, — закончил он со смехом. Чувствовалось, что Александр — в приподнятом настроении, как и должно было в столь торжественный момент.
Когда он вошёл в апартаменты Кати, она как раз беседовала со своей наперсницей.
— Дорогие дамы, — важно произнёс Александр, — наступает торжественная церемония. Катенька и ты, Варвара Игнатьевна, ступайте за мной.
— Куда это? — недоумённо спросила Катя.
— В дворцовую церковь, дорогая. Нас ждут. Я поведу тебя под венец.
Из глаз Кати брызнули слёзы. Она бросилась на шею Александру.
Он поцеловал её в лоб и с деланной укоризной сказал:
— Ты омочила мне мой парадный мундир.
— Боже мой, Боже мой, — бормотала Катя, отстраняясь и торопливо утирая слёзы. — Наконец-то! Это вершина моей жизни!
Она бросилась обнимать Варвару, продолжая бормотать всё то же. И вдруг спохватилась:
— Так? В таком виде? Но мне же надо бы заготовить платье...
— Ничего не надо. Надень какое-нибудь светлое, у тебя их достаточно. Простенькое. Но быстрей, пожалуйста, не затягивай...
— Варя, идём! Мы сейчас, мы недолго.
— Ну вот, начинается, — проворчал Александр. — Вечно эти дамские затяжки.
Они возвратились быстро. На Кате было изящное светлое платье, которое очень к ней шло.
— Пошли, пошли, — Александр, взяв Катю за руку, повёл её по дворцовым коридорам, сквозь анфиладу пышных зал. Шаги гулко отдавались под сводами, паркет, навощённый до зеркальности, отражал фигуры: за ними следовали тени, словно некая свита.
Их уже ждали. Ждали давно. В церкви было душно, горели все паникадила, лампады перед образами.
Александр подвёл Катю к аналою. Протоиерей Никольский окропил их святой водою. Церемония началась.
— Венчается раб Божий государь император и самодержец Всероссийский Александр Николаевич и раба Божия княгиня Екатерина Михайловна...
— Светлейшая княгиня, — решительно вмешался Александр, — светлейшая княгиня Юрьевская, что будет утверждено моим указам. Продолжай, отец Ксенофонт.
— Светлейшая княгиня Юрьевская, — покорно повторил протоиерей.
Шаферы, державшие венцы, застыли как два истукана. Шаферами были генерал-адъютанты Рылеев и Баранов. За ними встали Адлерберг и Варвара Шебеко.
— Боже пречистый, и всея твари содетелю, — начал отец Ксенофонт, — ребро праотца Адама за твоё человеколюбие в жену преобразивый и благословивый...
Протоиерей, видно было по всему, желал соблюсти чин последования венчания. Александр стал нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Он вовсе не хотел затягивать церемонию. Священник на мгновение оторвался от требника и, бросив мимолётный взгляд на государя, как видно, понял свою оплошность и зачастил:
— ...И ниспошли руку твою от святого жилища своего государю и самодержцу нашему Александру Николаевичу и сочетай его и рабу твою Екатерину светлейшую княгиню Юрьевскую зане от тебе сочетавается мужу жена... Венчай их в плоть едину, даруй им плод чрева, благочадия восприятие...
Он снова оторвался от требника и глянул на государя. Александр улыбался одними краями губ. И протоиерей, восприняв это как одобрение, уже решительней возглашал:
— Положил еси на главах их венцы, от каменей честных: живота просиша у тебе и дал еси им.
Взяв у шаферов венцы он возложил их на головы новобрачных.