Халигейн не мог понять, то ли Клейм смеется над ним, то ли искренне верит в свои слова.
— Вы видите ее милость? — переспросил он.
— Да.
Халигейн покачал головой.
— И Остров, и все окружающее остались ничем для меня. Я приехал только для того, чтобы избежать мести Короля Снов, и по крайней мере нашел место, где можно укрыться от него, но не больше.
Клейм смотрел внимательно и безмятежно.
— Вы обманываете себя,— сказал он и отошел, оставив Халигейна ошеломленным и сбитым с толку.
Возможно ли такое? Неужели он очищен от преступления и не понял этого? Он решил, что сегодня ночью придет послание от Короля Снов, обязательно придет, потому что последнее было год назад, и он подойдет тогда к краю Террасы и бросится в Море. И послание пришло. Послание Властительницы, теплое и святое послание, призывающее его на Террасу Зеркал, однако он не поверил ему. Но утром толкователь снов передал Халигейну наказ сразу же идти к сияющей Террасе, и начался следующий этап его паломничества.
Восемь
Среди толкователей снов
Часто теперь Хиссун обнаруживал, что одно его приключение требует немедленного разъяснения другим, и из мрачного, но познавательного рассказа об убийце Халигейна он почерпнул много о действиях Короля Снов. Но сами толкователи снов, эти посредники между мирами бодрствования и сновидений, оставались для него загадкой. Он никогда не советовался ни с одним. Свои сны он считал скорее театральными постановками, нежели посланиями. Где-то гам, в Зимроеле, живет или жила знаменитая толковательница снов Тирана, с которой Хиссуна довелось встретиться во время второй коронации Властителя Валентайна. Толстая старуха из Фалконкипа, очевидно, сыгравшая какую-то роль в открытии Властителем Валентайном своей подлинной сущности. Хиссун ничего не знал об этом, но ему что-то неуютно вспоминался проницательный взгляд сильной и энергичной старухи. По какой-то причине она завладела, вниманием мальчишки. Он помнил, как стоял рядом и казался себе карликом, надеясь, что ей не взбредет в голову обнять его потому что вполне могла бы раздавить о свою могучую грудь. Она сказала тогда: "…и тут маленький потерявшийся князек… "
Что это значило? Толкователи снов могли бы, наверное, объяснить, но он не ходил к толкователям. И теперь вдруг захотелось узнать, не оставила ли Тизана записи в Счетчике Душ. Он проверил хранилище. Да, одна запись есть. Вытащил и быстро определил, что она относится к молодости Тизаны — лет пятьдесят назад, когда она еще только училась своему ремеслу; других ее записей в хранилище не было. Он надел шлем и неистовый дух юной Тизаны ворвался в сознание.
Утром за день до Испытания внезапно пошел дождь, и все выскочили из главного здания полюбоваться им: и новиции, и заступники, и совершенные, и наставники, и даже сама Высшая Толковательница Инельда. Здесь, в пустыне Равнин Беласисиера, дождь был очень редким событием. Тизана выбежала со всеми и стояла, глядя, как большие чистые капли косо падают из единственной тучи с черными краями, которая замерла высоко над гигантским шпилем главного здания, словно привязанная. Капли били в спекшуюся песчаную почву с отчетливо слышимым стуком, и темные грязноватые пятна от них расползались, образуя бледно-красноватую жижицу. Новиции, заступники, совершенные и наставники — все сбросили плащи и резвились под ливнем.
— Первый нормальный дождь за год,— произнес кто-то.
— Предзнаменование,— пробормотала Фрейлис, заступница, самая близкая подруга Тизаны.— У тебя будет легкое испытание.
— Ты действительно в это веришь?
— Не знаю, но лучше верить в добрый знак, чем в дурной,— наставительно заметила Фрейлис.
— Сей полезный девиз стоит усыновить,— согласилась Тизана, и обе рассмеялись.
Фрейлис дернула Тизану за руку:
— Пойдем туда, потанцуем!
Тизана покачала головой, не двинувшись с места из-под навеса, и лишь выглядывала наружу, так что все понукания Фрейлис были бесполезны. Тизана — женщина рослая, ширококостная и сильная. Фрейлис — изящная и легкая, подле нее напоминала птицу. Настроения плясать под дождем сейчас у Тизаны не было: завтрашний день должен стать кульминацией семи лет обучения, а она до сих пор понятия не имела, как происходит и чего потребует от нее ритуал. Но в одном была уверена — если ее сочтут недостойной, то с позором отошлют в далекий родной город. Страхи и мрачные предчувствия свинцовой тяжестью лежали на душе, и плясать в такое время казалось невероятным легкомыслием