— И здесь мы подходим к центральному экспонату… — Тойя почему то понизила голос до благоговейного шепота.
В середине ротарианского зала находился огромный стенд под толстым стеклом, за которым лежали какие-то рваные одежды, сплошь покрытые темными буроватыми пятнами. Над одеждами сверкало изображение священного солнца, и горел божественный огонь в четырех ротарианских начинаниях: огонь жизни, огонь смерти, огонь света и огонь вечной тьмы и забвения. Ларсон уже видел нечто подобное на Ротаре. Но что это за одежды и почему под толстым стеклом с сигнализацией? Оглянувшись на шорох, Ларсон заметил пожилого ротарианина, незаметно подошедшего сзади.
— Папа, здравствуй! — обрадовалась Тойя и перешла на ротарианский. Пожилой ротарианин кивнул, что-то коротко ответил и продолжил на понятном для Леры и Ларсона языке: — Было бы невежливо говорить по-ротариански в вашем присутствии, — приятным голосом произнес он, — мое имя Таатон, я отец Тойи и Главный Хранитель Вечного Наследия. А Вы…
— Сержант Ли Ларсон, — представился Ларсон, вытягиваясь по привычке.
— Очень приятно, — родниковые глаза Таатона скользнули по трости сержанта. — Дочь рассказывала о вас.
— Сержант потерял ногу на Ротаре, — неожиданно вмешалась Лера.
— Да, знаю, — серьезно кивнул ротарианин. Тойя что-то шепнула отцу на ухо.
— Где вы остановились, сержант? — спросил Таатон минуту спустя.
— На окраине, сэр.
— Понятно… Работу нашли?
— Пока нет. А почему…
— Хотите работать здесь?
— Здесь? — поразился Ларсон. — Вы серьезно?
— Вполне, — улыбнулся Таатон. — 250 кредитов в месяц. Не ахти, конечно, но все же.
— Спасибо, — выдавил из себя пораженный Ларсон. — А что я должен делать?
— Работать вместе с Тойей и Лерой в музее. Им как раз не хватает мужской помощи и… дисциплины!
— Папа! — оскорбилась Тойя.
— Да, да, дисциплины! — отрезал Таатон, хмурясь. — Вот вам новый командир и чтобы слушались его! Ясно?
Лера и Тойя переглянулись и, сдерживая смех, дружно кивнули.
— Понимаю, — продолжал Таатон, — с деньгами у вас туго, поэтому вот 100 кредитов вперед.
— Я… — осекся Ларсон, беря деньги и не спуская глаз с улыбающейся Леры. — Сон какой-то!
— Нет, к сожалению! — вздохнул Таатон, поворачиваясь к стенду. — Надеюсь, скоро мы отправим Священную Одежду домой, на Ротар… Как и все остальное.
— Священную Одежду? — механически спросил Ларсон, вертя банкноты в пальцах.
— Сержант, — засмеялась Лера, — деньги уже можно в карман спрятать.
— Действительно, — смутился Ларсон. Мгновенье спустя он поймал себя на том, что смотрит на Леру и глупо улыбается. Да что это с ним? Нужно взять себя в руки. И чего это Тойя хихикает? Сержант насупился и уставился на стенд.
— Видите эти темные пятна? — спросила Тойя.
— Вижу, — подтвердил Ларсон. — На кровь похоже.
— Вы правы… Ли, — Лера опустила ресницы. — Это Священная Одежда Великого Сима, покровителя ротариан.
— Вы серьезно? — изумился Ларсон.
— В этих одеяниях Великий Сим принял мученическую смерть, — тихо сказала Тойя. — Он — Бог, тот, кто несет четыре огня мироздания, управляет солнцем и звездами и покровительствует жителям Ротара… Когда Сим жил на Ротаре, ротариане шли к нему, чтобы услышать правду жизни. Он умер и вернулся туда, где четыре священных огня горят священным пламенем…
— Как похоже, — покачал голевой Ларсон.
— Похоже, — как эхо отозвалась Лера. — Стоит ли говорить, на что и на КОГО именно?
Из соседнего зала донесся топот и голоса. Вскоре мимо проследовала целая ватага возбужденных людей. Моментально возникли многочисленные охранники с бластерами и замерли вокруг стенда с Одеждой.
— Охрана? — спросил Ларсон.
— Конечно, — пожал плечами Таатон. — Ваше правительство помогает охранять экспонаты. Хотя… Одежда не погибла под молекулярными бомбами, а здесь куда спокойнее, уж простите за такое сравнение. К тому же, скоро начинается процесс отправки ротарианского наследия домой. Давно пора. Красота должна находится дома.
— Ах! — дружно донеслось откуда-то. Похоже, что картина Ж. Мазюкевича предстала таки пред изумленными очами любителей живописи. Тойя нетерпеливо переступила с ноги на ногу и потащила Леру с Ларсоном взглянуть на чудесную картину. Тойя и Лера воспользовались удостоверениями служащих музея и сумели пробраться почти к самой картине, возле которой маячили великаны-охранники с бластерами в руках. "Черный треугольник" предстал перед Ларсоном и девушками. Некоторое время они молча рассматривали пятимиллионный шедевр.