— Нет.
— Почему же?
— Я засыпаю под музыку Вивальди.
— Кто такой этот Вивальди? — спросил Юстиниан. — Певец, что ли?
— Нет, композитор.
Де Билл и сам до недавнего времени ничего не знал про Вивальди, но однажды прочитал в каком-то журнале с голыми девицами на обложке, что все культурные люди (читатели журнала) засыпают и просыпаются под приятную классическую музыку, и решил не отставать от времени.
— Да, да, — добавил он, — именно композитор…
— Кстати, слушаю вас, — вдруг проговорил Юстиниан, берясь за вторую морковку.
— Простите?
— О, Небеса! Я уже целый час жду, когда же вы соблаговолите изложить цель своего визита.
— Ах, пардон, пардон, — смущенно заулыбался де Билл, — я насчет статуй…
— Каких еще статуй? — грозно нахмурился Юстиниан, выставляя живот.
— Статуй древней цивилизации Стана.
— А, понимаю, — пуще прежнего насупился Юстиниан. — Чего же вы хотите?
— Есть сведения, что вы, гм, что их собираются уничтожить.
— Ваши сведения абсолютно верны! Статуи-идолы будут разрушены как нечто, противоречащее истинной вере.
— Это окончательное решение?
— Бесповоротное.
— Но простите, — де Билл спокойно положил ногу на ногу, — ведь статуи эти — бесценный исторический памятник…
— Что же в них бесценного?
— Им почти миллион лет, — де Билл наморщил лоб, изобразив почтение перед этой цифрой. — Статуи — это всё, что осталось от исчезнувшей цивилизации Стана, им и в самом деле нет цены. Они — достояние всего человечества, а не только, извините, вашего народа. От имени Совета я настоятельно прошу вас, одумайтесь, ведь вы уничтожаете историю! Повторяю, колоссы бесценны…
— Бесценны? — Юстиниан снова хмурился. — Я не понимаю вас, г-н де Билл. Не понимаю, что может быть ценного в стометровых безвкусных кусках камня, портящих своим декадентским уродством окраину Бубула… Скажите, вы поддерживаете теорию терпимости ко всем вероисповеданиям?
— Конечно, — пожал плечами де Билл. — Совет…
— Не продолжайте, — перебил Юстиниан. — Знаете ли вы, на какой грех мы пошли, пригласив вас, неверного, на нашу священную планету?
— Не понимаю, к чему вы клоните, — несколько дрогнувшим голосом сказал де Билл.
— Сейчас поймете… — криво улыбнулся Юстиниан. — Мы пошли против веры, пригласив вас сюда. Но ведь это только исключение, и кое-как, долгими, так сказать, молитвами, можно выпросить у Небес прощение. Но эти статуи… Если их оставить, Небеса могут отвернуться от нас. Я не могу так рисковать.
— Чем же вы рискуете?
— Вам никогда этого не понять… Ах, дорогой господин де Билл, если бы вы знали, как мне жаль вас, и не только вас, но и всех тех несчастных, которые не знают истинной веры и поклоняются всяческим идолам! Опомнитесь, пока не поздно!
— Спасибо за предупреждение, — кашлянул де Билл. — Но как все-таки насчет статуй?
— Вы что, не поняли? Колоссы будут разрушены как нечестивые идолы, само существование которых противно правоверным верующим. Когда мы разрушим их, то проведем много времени в молитвах, умоляя Небеса простить нас.
— Простить? — удивился де Билл. — За что же?
— Как за что? Мы же так долго медлили, не уничтожили бесовские идолы раньше! Небеса разгневаны, но надеюсь, сто жертвенных животных вкупе со смиренными молитвами заставят… э-э… Небеса сменить гнев на милость. Только представьте себе, г-н де Билл, этот великий день! Огромные бласт-орудия меткими выстрелами разрушают богомерзкие статуи, тысячи верующих радостно приветствуют точную стрельбу артиллеристов, а на самом, так сказать, верху стоит ваш покойный слуга — Юстиниан Неожиданный. На мне священные одеяния, я поднимаю руки к небесам, и под рев счастливой толпы последний кусок идолов превращается в пыль! Господин де Билл, поймите, я — избранный, Небеса выбрали меня орудием своим, я войду в историю, как Юстиниан Неожиданный, основатель истинной веры, разрушитель всего нечестивого, в том числе и этих уродливых статуй — идолов!
— Вас назовут варваром, — покачал головой де Билл.
— Варваром? — воскликнул Юстиниан, вскочив. — Не забывайтесь господин посланник!
— Извините…
— Я войду в историю, — повторил Юстиниан. — Про меня благоверный народ станет слагать стихи, петь песни и… и… даже писать книги! История ничего не забывает. Если человек рожден для великих дел, он обязательно их совершит, ведь так?