Имам изложил ему свое желание отправиться к министру и спросил, когда ему это будет можно сделать. Генерал охотно ответил ему: «Когда хотите». Он обещал довести об этом желании имама до сведения министра. Затем генерал ответил [согласием] на то, что хотели от него в отношении министра. Имам вышел от него с этими его обещаниями. На следующий день утром полковник Богуславский отправился к этому дежурному генералу узнать в отношении того, что сказал имам накануне. Он вернулся от него с положительным ответом.
Мы отправились к министру Милютину в его дом. Мы встретили у него то же самое, что встретили до этого у его помощника, дежурного генерала, из уважения, почтения и приятных разговоров. Имам попросил у министра довести до сведения царя о том, что он хочет встретиться с ним и когда это ему будет разрешено. Через день или два пришел высочайший [289] фирман о явке к царю. Когда мы прибыли в Красное Село, а это селение близ Петербурга, в нескольких верстах от него, то нашли царя в роскошных дворцах, а у ворот — толпу знатных людей и государственных вельмож, дожидающихся у дверей, как это полагается по обычаю вельмож, когда царь выйдет к ним. В тот день царь делал выход и был занят его приготовлением. Ему не подошел удобный случай пригласить нас в его дом и мы стояли поэтому у двери вместе со всеми собравшимися. Как только царь случайно брошенным взглядом увидел имама с лестницы дворца, он прямо направился к нему, не обращая внимания на тех, кто находился по сторонам. Он остановился перед Шамилем, а народ, находившийся там, смотрел на них и удивлялся тому, что встретил Шамиль со стороны царя из чрезмерного уважения. Царь спросил имама о его здоровье.
Имам проявил свою радость и счастье по поводу того, что видит его вторично здоровым, невредимым и в безопасности под взглядом смотрящего на него глазами милосердия и милости. Беседу царь продолжал недолго. Он посоветовал имаму поехать в военный лагерь, если он хочет полюбоваться зрелищем парада, а парад Шамиль неоднократно домогался посмотреть в прежние дни. Затем царь обратился к находившимся вокруг генералам и осведомился о их здоровье. Среди этих генералов были и такие, которые передавали письменные прошения его адъютанту, и такие, которые удерживались от подачи прошений, а удовлетворялись тем, что излагали свои просьбы устно, а затем поднимали руку к плечу — это у них знак приветствия. Затем царь сел в роскошную коляску и уехал со своим адъютантом.
Немного спустя вышел его брат, затем — царица со свитой из знатных женщин. Все они направились вслед за царем в военный лагерь. [290]
После того как они удалились от нас, нам подали коляски, мы сели в них и поехали вслед за ними. С нами [поехал] и полковник Богуславский.
Когда мы приблизились к лагерю, то сошли с колясок и сели верхом на лошадей, находившихся там специально приготовленными для верховой езды. Мы верхами остановились в стороне близ царя, а он объезжал и справа и слева между [рядами] солдат и говорил: «Как ваше здоровье, молодцы?» Они отвечали ему в один голос: «Здравия желаем вашему величеству». Царица сидела на возвышающемся холме в палатке с женщинами.
В то время, когда царь приказал войскам, и конным и пешим, пройти перед ним, ударил вдруг на нас проливной дождь. Промокли все вместе с оружием [настолько, что] как будто бы их вытащили из пруда, наполненного водой. Затем царь объявил благодарность начальнику войск за то, что он нашел его войска в хорошем порядке. После того как прошли всадники, вслед за ними вышла пехота. Среди пехотинцев находился сын царя. Он также шел как и все. Царь показал Шамилю на него и сказал: «Видишь этого мальчика? Это мой сын».
Прошел перед ним другой его сын в других рядах, и царь указал на него имаму, как и в первый раз. Затем вышел один отряд всадников лучше предшествовавших оружием, лошадьми и выправкой [букв. станом]. Нам сказали, что это — лучшая часть из имевшихся там войск. В их авангарде находился старший сын царя — его престолонаследник.
После мы в колясках вернулись обратно и отправились в Петербург. По прошествии двух или трех дней мы отправились к генералу, который всегда уважал имама и любил его. Он находился в селении, выстроенном на морском берегу, тянущемся до Петербурга. Мы ехали на пароходе, принадлежавшем брату этого генерала, управителю морских войск. Нас расположили [291] в царском дворце, окруженном тем, что не поддается описанию.