Когда по заключении мира Шамиль со своей семьей отправился с Гуниба на гору Кахаль, то его с семьей расположили рядом с генералом в великолепной палатке. В этой палатке было столько различных ковров и другой хорошей, драгоценной и красивой мебели, что даже нельзя выразить словами [букв. не расскажет о них языком никакой говорящий]. Нам тотчас представили повара-мусульманина, дабы мы были избавлены от их пищи. Нам доставили прекрасную [278] пищу и различные вкусные фрукты на золотых и серебряных блюдах.
И я думаю, — говорит Абд ар-Рахман, — что завистники Шамиля, когда увидели почет, оказанный Шамилю, то были наполнены и задыхались от гнева, затаившегося в их душах от силы их враждебности к нему. Конец.
В то время, когда Шамиль находился в этом состоянии благоденствия и полного досуга, пришел однажды к нему полковник Али-бек ал-Яхсави, он был переводчиком между Шамилем и генералом, и сказал: «Меня послал к тебе генерал для того, чтобы сосчитать членов твоей семьи, дабы доставить им достойные подарки и дорогие награды». Шамиль сообщил ему то, что от него требовалось, и Али-бек вернулся обратно.
На следующий день пришел опять этот переводчик к имаму с подарками от графа и разложил их перед ним и, показывая их имаму, говорил — это тому-то, это тому-то и т. д. Среди подарков были двое часов, украшенные бриллиантами, а бриллианты — это драгоценные камни, известные среди нас под именем алмазов. Эги часы были предназначены для каждой из жен имама — нашей сестры Захидат и обращенной в ислам Шуаванат. Каждые из этих двоих часов стоят по тысяче рублей, по умеренной цене. Два кольца для двух замужних дочерей Шамиля, моей жены Нафисат и жены моего брата Фатимат. Две булавки, прикалываемые к платью на груди, украшенные также бриллиантами, которые [предназначались] так же, как и кольца, двум супругам двух сыновей имама — Каримат и Аманат. Дорогая шуба для имама, стоящая у русских 2 тысячи рублей. Эта шуба принадлежала генералу, и он пожаловал ее имаму, усиленно стараясь оказать ему почтение. Затем мы отправились с горы Кахаль в крепость Темир-хан-шуру. Во время пребывания там мы ничего [279] не видели от русских, кроме возвеличения и такого почета, что даже и рассказать невозможно.
Когда имам, направляясь к султану Москвы, спустился на равнину, то один чтец из жителей равнины упрекал его за то, что он сдался русским и не искал смерти [в битве]. Имам тотчас же, не задумываясь, ответил ему стихом из Корана: «Ни одной душе не дано умереть, кроме как с разрешения Аллаха».[178] Укоряющий был смущен.
Имам отправился отсюда с Гази Мухаммедом, двумя его мюридами — Хаджиявом, сыном Газиява ал-Карати, и Тауш Мухаммедом ал-Карати, отставленным секретарем имама Абд ал-Каримом ал-Чиркави и переводчиком Али-беком ал-Яхсави. Семью свою он оставил со своим сыном Мухаммедом Шафиа в крепости [Темир-хан-шуре]. Затем пришел Гази Мухаммед и вернулся с их семьями и родственниками, юношами учеными Абд ар-Рахманом и Абд ар-Рахимом, сыновьями шейха сейида устаза Джемаль ад-Дина. Я не был в то время с ними, однако упоминаю здесь все то, что они видели во время поездки к царю, как будто бы я был с ними. Это — по сообщению мне имама. Они ехали, сидя на дрожках генерала, подобных которым не видели в России, кроме дрожек царя, но нет нужды упоминать об этом. Когда они достигли города Чугуева, то там встретили царя. Чугуев — это город близ Харькова, а между Харьковом и Петербургом расстояние 1374 версты. Последние слова царя при встрече с Шамилем были: «Будь доволен. Поистине, ты не раскаешься в своем приходе ко мне».
А дело стало лучше, чем сказал царь. Затем царь верхом выехал на равнину для обязательного, согласно обычаю, ежегодного смотра его конных войск, которые не покидали Харькова и его окрестностей. Эго лучшие его войска. Среди них — различные отряды, [280] гусарский полк, уланы и пр. и пр. В тот день было их около 15 тысяч. Они устроили там взаимное состязание, разделившись на две группы, и играли, стреляя из пушек и ружей одни в других так, что тот, кто был далеко, видел, что как будто бы там происходит великая битва. А царь проезжал на лошади то справа, то слева, осматривая войска. Имам ездил с царем, сидя в дорогой коляске, а царь спрашивал его: «Как ты находишь вот это, вот это». Шамиль отвечал ему ответом, сообразным положению их обоих. Затем царь приказал ему отправиться в местожительство царя в Петербург к госпоже царице, матери царя, тем самым выполняя данное ей обещание, если он победит Шамиля, [то привезет его ей показать]. Шамиль отправился со своим старшим сыном, друзьями и переводчиком.