Больному было тридцать три года. Надо же, какие ассоциации! Он припоминал, что тот уже лечился у них, и наверняка с острым панкреатитом.
– Как зовут вас?
– Василием. Вася, Константин Александрович. – Да, сомнения исчезли: они были “знакомы”.
– С чем связываешь начало болезни?
– Да вот, поел хорошо. Работал на огороде, устал. Дома жена приготовила жаренную на свинине картошку, салат. Ну, сто грамм выпил
– Значит, диету не соблюдал?
– Соблюдал. Вроде, все было хорошо, живот не беспокоил. Я и решил, что немножко можно “нарушить”, – он поморщился от болей.
– Да-а-а. Серьезные у тебя дела.
– Доктор, если нужны какие-нибудь лекарства, скажите. Купим. Только помогите.
– Было бы лекарство, которое излечивает сразу, – не было хирургов и хирургии. От тебя потребуется много усилий, а главное – желание выздороветь.
– Все буду выполнять, только помогите.
Дав последние указания медсестре, посмотрел на часы. Уже опаздывал в операционную.
– Я на операции, – поставил в известность сестер приемного отделения и вышел.
Уже на ходу, в коридоре, попросил Никиту организовать доставку больной, которой предполагалось оперативное лечение, после лапароскопий. Поднялся на лифте до переходного этажа, быстрым шагом прошел в операционную.
Когда впервые в жизни он увидел операционную и прочитал надпись: “Посторонним вход строго запрещен”, испытал чувство, похожее на страх. Тогда он еще не думал, что станет хирургом. Но если не кривить душой, только хирургом и хотел стать, поступив в мединститут. Просто не был уверен, что у него получится.
Впервые перешагнув порог операционной, он стазу понял: это особое отделение в больнице, некий дворец, более или менее роскошный (в особом понимании слова). И с тех пор всегда, входя в операционную, испытывал какое-то волнующее и возбуждающее чувство. Здесь ему нравилось все: и чистота, и порядок, и – особенно – операционные сестры. Уважение к ним возникло еще тогда, когда они учили его первым хирургическим премудростям. И он считал долгом и достоинством овладеть теми знаниями и умениями, какими владели они.
На фоне колпака и маски очень уж симпатично выглядел прямоугольно-треугольный кусочек лица с выразительными глазами. Ему приятно было во время операции изредка поглядывать на них. Это его разряжало, успокаивало, что, несомненно, сказывалось на результате операции. Конечно же, не всегда все протекало спокойно, приходилось порой прикрикнуть на операционную сестру, а то и крепко выругаться. Но потом всегда жалел о сказанном, ругал уже себя, просил прощения у них. И всегда удивлялся реакции сестричек на свои, можно сказать, выходки. Они не обижались, понимали все и даже успокаивали его. Они оказывались еще и психологами, может, сами того не понимая.
По его мнению, в операционные сестры шли девушки особого склада характера. Случайные люди быстро отсеивались. Оставались те, кто был влюблен в свое дело. Работая во многих больницах, он отмечал, что лучшие черты, присущие операционным сестрам, везде неизменны. Есть врачи, медицинские сестры, а есть операционные сестры.
Открыв двери операционного блока, он вновь испытал те необъяснимые чувства. Быстро переоделся, стремительно вошел в операционную. Надел бахилы, шапочку, маску, перешагнул границу особой стерильности и вошел в святая святых – операционный зал.
У каждого есть свои “святые” места, для хирурга это – операционная. Если не будешь ее любить, из тебя не получится Хирург с большой буквы. Считая себя далеким от совершенства – как человеческого, так и хирургического, он просто не мог без любимого места.
Там уже накрывала операционный столик Мила, пухленькая, миловидная девушка с большими голубыми глазами.
– Здравствуй, Мила
– Здравствуйте, Константин Александрович
– Как настроение?
– Рабочее
– У нас будет две лапароскопии, а затем аппендицит, – он посмотрел в ее глаза. Они улыбались. Слева у виска из-под шапочки выбился локон волос – завлекалочка.
– Хорошо, Константин Александрович. Мы готовы.
Он быстро подключил к электросети стойку с паралапароскопическими приборами, проверил параметры, подключил камеру. И на экране монитора появился светлый квадратик окна. Проверил контрастность.
– Мила, кто еще с тобой работает?
– Наташа. Сейчас подойдет.
Больную уже подали в операционную, надо ее одеть и переложить на операционный стол. Он пошел мыть руки первомуром. Внимательно осмотрел пальцы – не выросли ли ногти, хотя подстригал их почти каждый день, и это вошло в привычку. Нет ли ранок на коже? Раствор антисептика оказался сильным, он иногда сам поражался, как кожа рук его переносит. Правда, больше пяти-шести раз все равно не переносила, появлялся химический дерматит, особенно когда в операционной было холодно. Сейчас все в порядке, он сунул руки в тазик с раствором ровно на минуту. Вытерев их стерильной пеленкой, надел с помощью сестры халат и перчатки, взял из камеры все необходимое, вернулся к операционному столу. Быстро собрал приборы, подключил к стойке. Готово. Где – больная? Он вошел в ритм работы.