– Все, Лиза! Оперировать не будем, сейчас поедим в палату. – Он быстро удалил из брюшной полости воздух и приборы, наложил кожный шов.
– Мила, перекладывайте ее на каталку и позвоните – пусть подают больную из гинекологии.
Сменив перчатки и халат, он взял второй стерильный столик и снова покатил его к пароформалиновой камере. Все действия повторялись. Пока собирал аппаратуру, вторую больную уложили на стол и зафиксировали ремнем.
– Как тебя зовут? – снова задал вопрос, скорее риторический. Наверное – чтобы войти с ней в контакт, как-то отвлечь, навязать разговор. Это поможет ей лучше перенести болезненную и неприятную процедуру.
– Оля, – ответила пациентка. Бледность и сейчас выделялась на её лице. “Неужели кровотечение?” – подумал он.
– Оля, я тебе уже говорил, что это за процедура. Не бойся, постараюсь, чтобы тебе не было больно, – заранее зная, что здесь наверняка не избежать болезненных манипуляций.
И вот он вновь смотрит на экран монитора. Но теперь более сосредоточенно, внимательно и осторожно – состояние больной не допускало и секунды расслабления. Сразу заметил воспалительную опухоль в правой подвздошной ямке. Да, “пахнет” аппендицитом.
Организм сам хотел себя спасти. Вокруг больного органа создал мощную "оборону", используя не только общие защитные силы, но и близлежащих органов. Если не удастся одолеть болезнь, надо хотя бы создать вокруг ее очага барьер или оболочку, оттянуть на время ее победу и свое поражение. Только в последнем столетии хирурги научились помогать организму выжить в этой войне с болезнью и в большинстве случаев выйти из битвы без особого ущерба для себя.
Но история человечества насчитывает десятки тысяч лет. Природа не могла надеяться только на человеческое озарение, развитие мышления, совершенствование медицины. Вот и выработала свои методы борьбы, в том числе и с острым аппендицитом. Успешные? Трудно сказать. В работе каждый хирург неоднократно сталкивался с результатами этой войны. В одних случаях терпел поражение организм, и не будь своевременной хирургической помощи, он бы погиб. В других ситуациях можно было констатировать полную победу организма. Может, это был один из рычагов естественного отбора – выживает сильнейший, более приспособленный, адаптированный? И может, природа когда-нибудь справилась бы с этой болезнью сама? Но сколько прежде погибло бы людей! Человек давно стал вмешиваться в естественный ход развития природы, включая человеческий организм. Предугадать, что из этого выйдет, нельзя. Есть примеры самостоятельного развития природы, когда некоторые виды животных получали резкий толчок для своего развития, но есть случаи и обратные – полного вымирания. Что произойдет с человеком? Поможем ему своими медицинскими действиями исчезнуть или наоборот – выжить и расцвести как наиболее приспособленному к жизни виду организма? Какими наши действия должны быть – решительными или с оглядкой, радикальными или осторожными? Можно из благих намерений лишь усугубить проблему. Как только, к примеру, не пытались бороться с острым аппендицитом! Вначале пробовали лечить консервативно, потом оперативно, затем и вовсе радикально – удаляли червеобразный отросток у детей, предполагая, что ведут профилактику острого аппендицита. Постепенно подошли к современному методу лечения, но и он далеко не совершенен.
Все упирается в диагностику. В дооперационный период от острого аппендицита умирало до десяти процентов тех, у кого его заподозрили. Современный подход требует ради этих десяти процентов оперировать всех. Значит, около девяносто процентов людей страдают от несовершенства наших методов диагностики и лечения. Это не призыв к отмене современного подхода к проблеме острого аппендицита, нет. В последнее время произошло много сдвигов к лучшему. Но каждый хирург испытал чувство обиды или горечи за то, что вынужден делать работу вредную для организма изначально…