– Интересно!
– Фиксируй в памяти. Первым делом, всегда иди в размышлениях от простого к сложному. Не игнорируй мелочи, из них складывается целое. Незначительные, на первый взгляд, детали заставляют порой менять прочное, казалось бы, мнение. Используй резервы серого вещества и интеллект не только свой, но и помощников, товарищей по работе: одна голова хорошо, две – лучше. Проверяй по ходу дела все точки зрения, и обязательно получишь дополнительную для себя информацию. Верь своим глазам и рукам, для чего смотри больше больных, и животов в частности. А количество обязательно когда-то перейдет в качество.
После минуты раздумий продолжил:
– Об остром аппендиците написано много очень хороших и просто хороших книг. Некоторые ты читал, другие еще прочтешь. Но на ряде моментов хочу заострить твоё внимание. Редко больные поступают сразу после возникновения болей в животе, чаще – через 6-12 часов. Спазмолитики способны несколько снизить интенсивность болей за счет “отсекания” побочных спастических, но никогда полностью их не снимут, поскольку боли при остром аппендиците имеют под собой анатомический субстрат, а не нарушение функций органа. Нельзя при диагностике на первое место ставить анализы крови. Чаще используй “провокационные” тесты: очистительную клизму, стимуляторы перистальтики. Больной орган обязательно отреагирует. При затруднительной диагностике динамика заболевания – важный фактор. – И продолжил: – Хирург обязан помнить, что в правой подвздошной области находится не только аппендикс, но и другие органы, способные вызывать боль, и сильную. Может быть, даже стоит думать об аппендиците в последнюю очередь, подходя к его подтверждению через отрицание других заболеваний. В то же время учитывай местную статистику острых аппендицитов: в среднем на одни сутки приходится определённое число острых аппендицитов. В среднем! Один день их может не быть, на другой – вдвое больше, но ни как не два порядка! Ну, а самый точный на данный момент метод диагностики острого аппендицита – лапароскопия.
Минуту помолчав, он хотел еще что-то сказать, но его опередил Никита:
– Константин Александрович, как вы считаете-есть у хирургии будущее?
– Вот так вопрос! Надо подумать, чтобы грамотно ответить.
Никита налил ещё чаю, насыпал сахара и с нескрываемым интересом ждал ответа.
– Что ты понимаешь под словом “хирургия”? Хирургия – это рукоделие. Как рукоделие, она останется. Но что станут делать твои руки? Конечно, хирургия в нынешнем виде когда-то не будет, уж слишком она жестока. Не зная причин заболевания или только догадываясь о них, мы чаще всего лечим последствия. Удаляем налево-направо органы, затем избавляемся от последствий такого лечения. Сами себе работу создаем. Вот заметь, – продолжал он, – уже сейчас хирургия не та, что пять-десять лет назад. Раньше в нашем отделении, скажем, производили несколько десятков резекции желудка по поводу язвенной болезни. Сейчас и десятка нет, да и то в тех случаях, когда больные по каким-то причинам не лечилась консервативно. Раньше холециститы оперировали открытым методом, сейчас эндоскопическим, через небольшие проколы передней брюшной стенки, которые не отражаются на физическом состоянии больного. И это не конец пути. Я думаю, будущее не за удалением органов, а за их лечением. Появятся эндоскопы, которые помогут удалять камни в пузыре, не удаляя его самого.
Хирурги будущего станут думать о нас, как о варварах, но и с чувством благодарности. Мы делали, что могли, что умели, что позволяло время. Может, оперировать будет робот-хирург, а все равно руководить им станет хирург-человек. Но ты не волнуйся, на мой и твой век сегодняшней хирургии хватит. Только непременно учитывай веление времени. Уже сейчас тебе надо овладеть некоторыми видами эндоскопии. Сумеешь – будешь держаться на гребне волны, нет – поплетёшься в хвосте каравана.
– Нас бы сейчас снабдить всем, что изобретено, чем давно пользуются в центральных клиниках. Сколько жизней спасли бы! Обидно, когда не можем полностью реализовать свои возможности, – посетовал Никита.
– Если бы нас к тому же, – продолжал он, – правильно готовили в институте! Как ни парадоксально, но хирургии непосредственно начинаем учиться уже здесь, в больнице, после института. Хотя, казалось бы, институт должен выпускать готовых специалистов. Многое у начинающего хирурга зависит от того, в чьи руки попадет.
– Не меньше зависит и от самого человека, его характера, силы духа. Поставил цель – иди к ней. А самое трудное, по-моему, – необходимость постоянного учения: читать, читать и ещё раз читать. Заставить себя. Опыт – хорошее дело, но он должен иметь под собой крепкую теоретическую базу. Перед хирургом в любой момент может возникнуть непреодолимое препятствие. Не послужит ли оно причиной твоего падения как хирурга и человека? Ты заметил, как много у нас молодых хирургов, но почему настолько меньше пожилых? Откуда такие “ножницы”?