Прошло десять минут, он уже подумал, что всё будет в норме.
– Константин Александрович, ему снова плохо! – позвала медсестра из палаты.
Он быстро вернулся в палату, снова попросил больных выйти. Они и так уже были свидетелями того, что им видеть вовсе не обязательно.
Василий снова стал бледным и быстро покрывался синевой. Прерывистое дыхание, рвотные движения. Пульс на периферических артериях не определялся. Фонендоскопом тоны сердца не услышал. Зрачки стремительно расширяются. Капельница, как назло, не работала. Больного ещё не переложили на кровать. Он опустился на колени и начал всё сызнова.
– Приготовьте необходимое для внутрисердечного введения. Вызвать реаниматолога.
Медсестра подала шприц с длиной иглой, заполненный адреналином, и выбежала из палаты. Определив точку, он решительно ввёл иглу почти на всю длину и потянул поршень шприца на себя. Тот стал заполняться тёмно-вишнёвой кровью – игла в полости сердца. Ввёл адреналин, хлористый кальций. Вынул иглу и снова принялся за непрямой массаж сердца. Зажав нос, губами прильнул к губам больного и вдохнул-выдохнул воздух. Тут же ощутил какое-то сопротивление. Не поняв ничего, не успел отреагировать – и в рот ударила сильная струя рвотных масс больного. Он отпрянул, но было поздно. От переполнившего рот желудочного содержимого больного его самого несколько раз вырвало. “Своего”, похоже, в желудке ничего не было. Выплюнув остатки, сполоснул рот водой. Где же остальные, где же помощники?
Вновь наклонился к больному и занялся реанимацией: четыре-пять давящих движений на грудину – и вдох рот в рот, толчки в грудину – и сильный вдох-выдох. Наконец вбежал реаниматолог. Без лишних слов тоже опустился на колени, уверенно и быстро, хотя было неудобно, ввёл дыхательную трубку в трахею. Вбежали Никита и Люба, работа закипела. Теперь он мог привстать, ноги с трудом разогнулись в коленных суставах – и немножко отдохнуть. У пациента появилось еле уловимое сердцебиение, затем неуверенные дыхательные движения. Но зрачки оставались широкими.
– Сейчас же возьмём его в реанимацию, но перспективы никакой, – сказал реаниматолог. – Вторая реанимация, сам понимаешь.
– Понимаю. Но всё-таки постарайтесь!
– Всё сделаем, не сомневайся.
Он помог переложить больного на каталку, которая в сопровождении трёх врачей и трёх медсестёр помчалась к лифту. Его помощи тут не требовалось, пошёл в ординаторскую. Здесь его ещё раза три подряд вырвало – запах рвотных масс никак не хотел исчезать. Умылся с мылом, стало полегче. Присел на диван и только теперь заметил, что стало светло, лампочки везде выключены. Взглянув в окно, увидел лучи восходящего солнца, отражавшиеся от окон соседнего дома и луж на асфальте. У открытого окна полной грудью вдохнул вкусный, свежий утренний воздух. Стало совсем неплохо, тошнота исчезла, хотя привкус остался.
“Так тебе и надо”, – подумал он. На душе было скверно. Вновь и вновь пытался проанализировать случившееся, но путные мысли просто не шли в голову. Или они уже “закончились”, или куда-то спрятались, или он жутко устал. На часах полшестого утра. Пойти поспать пол часика? Да нет, вряд ли уснёт, тем более, надо ещё сделать все утренние дела, да и себя в порядок привести.
Часть седьмая. Утро
Природа (а может, и не только она) так всё придумала и сделала, что всё где-то, когда-то и почему-то зацикливается в виде некой геометрической фигуры – круга, ромба или спирали, давая человеку надежду, что прошлое если и повториться, то изменённым, или больше никак о себе не напомнит. Всё меняется, движется. Куда только мы идём, если движемся по спирали, – вверх или вниз? Здесь-то и подключается так называемый человеческий фактор, который направляет движение. Захотим – станем двигаться вверх, надёжно и уверенно, нет – будем опускаться по той же спирали вниз. И тоже вроде белая полоса станет чередоваться с чёрной, но мы можем не заметить, что чёрное становиться чернее, а белое уже и не совсем белое. И только внизу начнём чувствовать холод, мрак и безысходность.
А как угадать, понять или вычислить: то ли ты идёшь вниз, то ли уверенно продвигаешься вверх? Бывает, и оттенки едва различимы, и анализ страдает. Неужели, чтобы знать, что такое хорошо, надо прежде узнать, что такое плохо, или столкнуться с плохим? Да, надо, всё познаётся в сравнении. Шагни назад, чтобы потом сделать два шага вперёд. А главное – не сорваться на бег ни туда, ни обратно. Лучше медленно идти, да уверенно…
Константин Александрович вернулся в дежурку, достал электробритву и тщательно выбрился. Попробовал рукой – гладко. Почистил зубы, умылся. Подошёл к зеркалу, причесался и посмотрел на результат утреннего моциона. Теперь трудно было определить, что человек провёл бессонную ночь и только что испытал сильнейший стресс, последствия которого ещё неизвестны. Надел халат, шапочку и пошёл работать.