— Кто там?
— Да я, Николай! Настя, открой-ка!
— Пьяный ты, не выйду ни за что!
— Да открой же! Сказать надо что-то!
— Ладно, счас. Только картошку с плиты уберу.
На порог вышла худенькая, светловолосая девушка, в простеньком ситцевом платье.
— Ну что тебе еще? — недовольно произнесла она.
Обычно, Николая охватывал страх перед предметом своего буйного чувства, хотя и был, совсем, не из трусливых. Скорее, грубовато-необузданным был мужиком… Но сейчас, — под винными парами, — осмелел.
— Сама знаешь… Люблю я тебя. Будем вместе? Говори: да или нет. Если нет, то за себя не ручаюсь!
— Знаешь ведь, что у меня есть Виктор!
— A-а, этот инженеришка-то из Красновишерска? Городской, значит, больше по нутру?.. Все они, образованные, — козлы… А простой работяга, значит, не устраивает?
— Причем здесь это? — Настя, явно, не хотела разговаривать с пьяным. Дурак дураком!
— Сейчас пойду к нему и набью морду! — воинственно, взмахнул кулаком Николай.
— Как бы он не набил идиоту! Ну, все, я пошла. Прощай уже!
Дверь захлопнулась, перед носом… Безудержная ярость охватила неудачника.
— Пристрелю, гада! — злобно прошептал он. И, опрометью, бросился домой за ружьем.
Матери дома не было. Душила обида. Вытащил карабин из сундука, зарядил и… остановился. Как же, будет-то стрелять в инженера, на виду у всего поселка? Да его ведь, сразу упекут, куда надо! А о зонах с вышками, Николай представление имел. Вон сколько их, разбросано здесь, по Вишере! Это же жуткая неволя, сломанная жизнь!.. Нет, пойдет он лучше в тайгу, да и отведет душу на охоте. Пристрелит какую-нибудь птицу — легче станет!.. Положил карабин в чехол и вышел на улицу…
Бродил по тайге, сам не свой, до вечера. Из старой охотничьей фляжки, отхлебывал разведенный спирт. Легче не становилось. И зверья никакого не попадалось. В душе все клокотало: «Ох, Настя, и стерва же ты! Променяла на какого-то чистоплюя… Ненавижу этих городских! Вон, на плотах, сплавляются себе по Вишере. Туристы, антилегенты, блин! Надоели уже в поселке. Продукты им подавай!.. А поработали б на моем месте, я бы посмотрел! Бездельники сраные!..».
Вышел к реке. Раздвинув еловые лапы, увидел, как на ладони, лодку с двумя рыбаками. «Та же самая, городская шваль! Разрыбачились тут! Ну, я вам счас устрою…» — от охватившей ярости, затряслись руки.
Он, одним махом, выхлестал остатки спирта в горло.
— Хор-рош, красавец! — отец помог Ваське, с помощью сачка, вытащить сопротивляющегося тайменя — Засолим голубчика! У нас, наверное, рыбы, килограммов уж тридцать будет, за четыре дня!
Они уже два часа, рыбачили на плёсе у камня Гостиновский. Вечерняя прохлада тянулась над притихшей Вишерой. Дядька Леша промышлял за поворотом, за скалой, ничего не подозревая.
Внезапно тишину разорвал, какой-то, странный гром. Выстрел! Неизвестно откуда! Васька, с ужасом, увидел отца, схватившегося за лицо, неловко падающего на дно лодки. Из пробитого глаза, пульсируя, вырывалась черная кровь…
— А-а! — заорал парень, и тут же, прогремело второй раз. Он почувствовал сильный толчок в плечо, но боли не ощутил. Безмерный животный страх охватил Ваську! Бросился в воду, отчаянно поплыв к берегу, — благо, что тот находился рядом. По прибрежным камням, выскочил навстречу пихтовому лесу и, дико крича, скрылся в нем.
Васька бежал, не разбирая дороги, исхлестав, колючими ветками, лицо до крови. Несколько раз падал, но опять поднимался и бежал. Наконец, свалился на мшистую холодную землю, надрывно дыша. Ему все казалось, что кто-то гонится за ним, и хочет всадить пулю… «А как же батя?! Ведь его убили! Наповал! И меня, чуть не кончили!» — лихорадочно думал бедняга. И только сейчас почувствовал, что рукав штормовки, сырой от липкой крови… Ранен! Ваське стало дурно, и он потерял сознание…
Очнулся, когда было, уже почти темно. Тело ныло, а плечо и предплечье странно онемели. Вспомнив все, затрясся в лихорадке. У парня начался жар. «Нужно идти к людям, к дядьке! Он, наверно уже, с мертвым отцом, ждет помощи. А может те, кто стрелял из тайги, и его порешили?! Да наверняка! Нет, лучше пока не высовываться! Страшно!». И Васька, трясясь от озноба, продолжал лежать.
Ночь прошла, как в кошмарном сне. На время, раненный забывался, потом опять лежал и мучительно думал. «Тут недалеко, вверх по течению, поселок лесозаготовителей Вая. Туда и пойду, если сил хватит. Но батя, батя…».