Вместе с Рашидом и Юлькой (только Витька был её сыном, а другие нет), пару раз выпивали. Вот и сейчас, — в тёплый майский вечер, — приобрели то, что надо и отправились в конец огорода, где развели костёр из дров, взятых из амбара. Михаил уже сидел с супругами, приступившими к водке и закускам, а Зая, почему-то, задерживалась. «Пойду, схожу за ней, че-то потерялась…» — бросил «муж» и отправился во двор. Завернув за угол, был потрясён, увидев Ленку с Витькой. Они целовались! «Ах, подлюка!» — рванулся к сучке, но Зая, так быстро выбежала в огород, что даже схватить не смог. Нагнал только, когда остановилась у костра, между Рашидом и Юлькой. Те загородили соседку собой.
— Ты что это делаешь! Значит, в тихушу влюбляетесь?!
— Да я только в щеку поцеловала, по-дружески! Сам же ведь видел!
— Нет, вы целовались!
— Да нет, говорю! Тебе показалось. Он мне, как брат. Других чувств и не испытываю!
Подвыпивший Михаил засомневался. А может, действительно, у них только дружба? А ревнивец-то, чуть не прибил!
— Конечно, Миша, ничего нет особенного! — вступилась за Заю Юлька. — Да брось, зря-то ревновать! Садись лучше, выпьем.
И «муж» успокоился.
Пьянствовали до 12 ^ги ночи. Михаил с Юлькой разоткровенничался, когда Ленка, за чем-то, ушла в дом.
— Знаешь, а я ведь, ревную не только ко всем мужикам. Но далее к тем, — которые раньше были!
— Ну, тогда вам, лучше расстаться! А то, жизни не будет, уж поверь опыту!
— Дак люблю лее её!
— Тут придётся смириться, или расстаться сразу… Так хочешь, вместе-то жить?
— Хочу…
А потом, когда кончилось «бухло», Юлька с Заей вызвались сходить в магазин. Михаил с Рашидом остались одни у костра.
— О, бабы такой народ! — хитро прищурился Рашид. — Им ведь только, любовные приключения подавай! Короче, — б-ди. Я уж «свою», сколько раз ловил, но всё прощал. Видишь ли, люблю…
— Вот, и я люблю. Но прощать б-во? Никогда. У меня еще гордость есть!
Мелсду тем, минул час, как бабы ушли. Потом, — второй.
— Видать загуляли! — небрежно бросил сосед. — Пьяная баба, — хуже ведь некуда! Пойдём уж, поищем их, что ли?
Нашли сучек в баре, в компании каких-то парней. Увидев обозлённых мужей, пацаны извинились. А бабьё, естественно, как могло, отпиралось: «А что, посидеть со знакомыми, нельзя? Мы же, с ними не всерьёз! Да бросьте вы ревновать!..».
4
На следующий день, протрезвившись, Михаил устроил Зае разнос. Та молчала.
— Ты что это, падла, себе позволяешь?! Мы, бездомную, приютили, обогрели, а сама, вон что делаешь! Неужели, одного мужика мало?! Нет, надо задом вертеть и с другими! Ну, что не живётся-то?!
Зая смотрела в сторону, опустив руки.
— А ну, говори, кто у суки был до меня?! — «муж» решил, выяснить всё до конца, впав в исступление. — Как снюхалась, со своим скотником, а?!
— Мать выгнала. Ну, я и пошла до другой станицы, к подруге. Тут он, на велосипеде, и встретился. Позвал к себе… — тихо начала Ленка.
— И ты, вот так вот, сразу и пошла?
— А че оставалось делать? — Зая вздохнула.
— Дальше!
— Были у него. А потом, пошел дождь. Ну и…
— Ну, и б-дь же ты сельская! Так же, и со мной ведь, начала таскаться… Кстати, говорила, что жила с ним около года. Почему выгнал?
— Сама ушла… Доложили, что, дескать, с другими мужиками трахаюсь. Ну, вот и…
— Короче, всё ясно! Не нужна ты мне… Так и будешь, болтаться от одного придурка к другому… Убирайся! Хватай вещи, и чтоб больше, никогда не видел!
— А куда я пойду? — Ленка перепугалась. — Не выгоняй меня! Я же люблю! Не выгоняй, прошу!
«Муж» кинулся к шифоньеру и стал срывать, с вешалок, вещи, бросая в большую сумку. Ленка, в ужасе, смотрела на всю эту сцену.
— Вот! Вот! А теперь, иди к чертовой матери! — схватив сумку, выставил за дверь. Зая, опустив голову, вышла на крыльцо. Дверь за нею захлопнулась.
Михаил не знал, куда ушла Ленка. На первых порах, злорадствовал, но, видя, осиротевшее враз, жильё, начал постепенно раскаиваться. На душе было так тяжело, что решил не ходить на работу, а напиться и, хоть как-нибудь, заглушить боль.