— У вас тоже есть дети? — наконец спросила миссис Тейлор.
— Нет.
— Угу…
— У меня есть племянник и племянница.
С полминуты миссис Тейлор изучающе смотрела на меня, после чего развернулась к дочери:
— Говорят, в Лондоне отвратительная погода?
— Точно, — подтвердила Шеба. — Ураганы бушуют. А мне нравится.
— Неужели? — Миссис Тейлор стиснула губы. «Дочь у меня извращенка, — всем своим видом говорила она, — но я на ее провокации не поддамся». — А вот Ричарда ветер наверняка угнетает, — добавила она с надеждой, что хоть кому-то лондонская непогода приносит несчастье. — Бедняга Ричард. Сидит взаперти в своем кабинете… Как продвигается книга?
— Ричард в порядке, — сказала Шеба. — Сейчас отдыхает от книги — пишет доклад для конференции. Купил себе в кабинет обогреватель, так что холод ему нипочем.
— Бог ты мой, какие мы важные! (По словам Шебы, непостижимое мотовство Шебы и Ричарда всегда было излюбленной темой ее матери.) — Ну а Бен там как?
— Отлично. (От меня не укрылось, что замечание насчет обогревателя изрядно обозлило Шебу.) — У него теперь… — она явно передумала рассказывать матери о новой «подружке» Бена, — масса дел. Он у нас молодец. — Шеба выпрямилась на стуле. — Слушай, мам, может, я пойду разбужу Полли? Пусть по крайней мере узнает, что я приехала.
— Нет, дорогая, это ни к чему, — возразила миссис Тейлор. — Еще будет дуться, если ты ее поднимешь.
Плечи Шебы поникли.
— Она будет дуться, что бы я ни сделала, — пробормотала Шеба себе под нос.
Ее мать склонила голову набок и укоризненно прицыкнула:
— Ну-ну, дорогая…
Шеба проглотила печенье. И еще одно.
— А ты в курсе, — прервала молчание миссис Тейлор, — что ей кажется, будто у тебя роман на стороне?
Собственные секреты по-разному действуют на людей. Кто-то живет в вечном страхе разоблачения, а кто-то — в заносчивой уверенности, что тайна останется при нем. К последним относится и Шеба. Ее поразил — чтобы не сказать разъярил — тот факт, что дочь узнала больше, чем сама Шеба позволила ей узнать.
— С чего это она взяла? — рассмеялась Шеба.
Позже она мне объяснила, что читала в журнале статью о том, как определенные жесты и мимика с головой выдают лжеца. Помня об этом, она изо всех сил старалась смотреть матери прямо в глаза и не размахивать руками.
— Уж не знаю, дорогая. — Взгляд матери тоже не отрывался от лица Шебы. — Быть может, женская интуиция подсказывает?
— Ой, я тебя умоляю. Что за абсурд, мама. Все гораздо проще: Полли растет в очень счастливой, прочной семье, ей нечем оправдать свое безобразное поведение — вот она и стала сочинять…
Шеба умолкла, не договорив. Еще в начале последней фразы она отвела взгляд, уставилась в пол и принялась крошить печенье на скатерть.
Миссис Тейлор долго изучала бисквитную пыль на столе.
— Если не ошибаюсь, она считает, что ты врешь Ричарду. Говоришь, что работаешь в студии, в то время как тебя там нет, — сказала она и повернулась ко мне: — Прошу прощения, Барбара, — семейные проблемы. Еще чашечку чаю?
Шеба ткнула пальцем в изумленное лицо миссис Тейлор и замахала у нее перед носом:
— Ну уж нет! Нет, мама, этого я не потерплю! — взвизгнула она. — Очень мило с твоей стороны принять Полли, и я очень рада, что у тебя вдруг возник интерес к благоденствию внучки, но права допрашивать меня ты не заслужила. Поздновато, черт побери, разыгрывать семейного психолога!
Миссис Тейлор зажмурилась, словно от боли. Медленно покачала головой.
— Дорогая, — сказала она, дождавшись конца тирады дочери, — что с тобой происходит? Прошу прощения, — повторила она, вновь обращаясь ко мне. — Я очень сожалею.
— Оставь, мама, оставь! — выкрикнула Шеба. — Я понимаю: ты решила, что между тобой и внучкой возникла особая связь, но поверь мне на слово — Полли заявилась к тебе только для того, чтобы насолить мне!
Шеба на миг умолкла, словно поражаясь собственной отваге.
— О да, ты была бы счастлива промариновать меня тут до ночи, — продолжила она, — доискиваясь, кого я трахаю, курсируя между мной и дочерью с посланиями и восхищаясь собственным долготерпением и тактом. Не надейся! Не будет этого!
Миссис Тейлор смотрела не на Шебу, а куда-то вбок, через комнату. Ее лицо исказилось, на нем было написано смятение. Шеба не сразу расшифровала эту гримасу, поначалу решив, что ее гнев достиг цели, что мать в кои-то веки услышала, что мать наконец проняло. Вспышка фантазии — мгновенная, безумная — явила Шебе небесную картинку: все их с матерью прежние обиды развеяны и осень отношений отмечена прежде неизведанным теплом. Как это было бы прекрасно… Выходные мама проводит в Лондоне; вместе с Шебой они ходят по музеям, угощаются в итальянских ресторанчиках, секретничают о мужчинах, делятся кулинарными рецептами…