И не было в душах этих людей зла и агрессии. Я искал ее на протяжении эти двух недель „оранжевой“ революции. Но усилия мои были тщетны. Не нашел я ни злобы, ни радости нетрезвых людей. Протестующие не бросились сломя головы на следующий день после выборов на Администрацию Президента, как это было в марте 2001 года, вступая в опасную бойню с выставленным спецназом. Наоборот. Оранжевые девчата с любовью и добротой вставляли цветы в щиты солдатам и улыбаясь подбадривали их дух. Все понимали — это их служба и любой бы мог оказаться на их месте…
Бывая на Майдане после работы, я не кричу „Кучму геть“ и не называю премьер-министра-кандидата на пост Президента зэком. И не потому, что я на службе у государства. Я считаю, эти слова несут отрицательные эмоции, в них есть нотки зла и насилия. Больше воспринимается „ганьба“, в чем я вижу больше несогласие и осуждение без агрессивной окраски. Я лично с товарищем не позволил группе молодых ребят на всю центральную улицу кричать и обзывать премьер-министра. Мы переговорили с ними и объяснили, что между собой они могут себе это позволить в зависимости от их порядочности и культуры. Но кричать на пол-Крещатика — это слишком. Они оказались достаточно неглупыми, чтобы это понять… Считаю, что ни у кого нет таких прав грубо высказываться в адрес вообще любого человека…
Честно признаться, после трех-четырех дней этой, наверно, самой мирной революции я уже не вижу обратной дороги. И цель у всех собравшихся в палаточном городке и тех, кто с ними, должна быть одна — победа, которая станет победой правды и справедливости…
И не надо годами спорить и ломать голову, какой же быть национальной идее в Украине. Она проста как Божий день: нужно как можно быстрее вытащить из нищеты людей, попавших в категорию бедных и малообеспеченных граждан, обеспечив им не существование, а хотя бы что называется более-менее нормальный уровень жизни…
И наступит то время, до которого я хотел бы дожить, когда каждый украинец, будучи за границей, с гордостью сможет сказать: „Я украинец“ или, учитывая многонациональность проживающих: „Я из Украины“… С уважением, Виталий Охримчук».
Седовласый мужчина и его партнерша не замечали тех взглядов. Еще бы! Ведь мужчина на сцене пел о том, о чем мечтает каждый человек — о том, как с тобой на двоих купили мы день. Разве этого недостаточно? Они выпивали ночь на двоих — с тем же самым чувством, которое переливал в микрофон из своей души мужчина на сцене. Эту ночь на всех выпивали все без исключения участники уважаемого собрания, это была их ночь, и, наверное, поэтому они почти не обратили внимания на появление того, чье имя было их лозунгом в течение предыдущих дней, недель и месяцев…
Письмо, поступившее на форум …com.ua
30.11.2004
«Добрый день, пишет Харьков.
…Площадь Свободы разделена стеной милиции на две части: ближе к ул. Сумской — палатки с символикой Януковича, возле памятника Ленину — сторонники Ющенко. Первых привозят на автобусах, куда их грузят прямо с рабочих мест, вторые приходят сами. Наши знакомые работают и на заводах, и в учреждениях, и в частных фирмах. В детском саду мой ребенок, а с ним дети его группы, сидел полтора часа в одежде в раздевалке другой группы: их группа была заперта — нянечка болела, а воспитательницу принудительно отправили на площадь Свободы в поддержку Януковича, записали ее фамилию и пообещали заплатить 30 грн. (Это мне объяснила воспитательница на другой день, когда я поинтересовался, куда она подевалась и почему мой четырехлетний ребенок сидел в одежде и обуви полтора часа в раздевалке, а не рисовал машинки и цветочки в своей группе, как обычно.)
Нам звонят наши родители, которые работают на заводах, и предупреждают, что их принудительно грузят в машины в поддержку Януковича и будут дома они попозже, когда отпустят.
Мы работаем в частной фирме и, слава Богу, можем иметь свое независимое мнение. Мы тоже каждый день ходим на площадь Свободы — в поддержку Ющенко. Но мы ходим туда добровольно, мы сменяем друг друга, чтобы фирма продолжала работать. Нам не платят за это денег, нас не заставляют, и мы добровольно приносим еду и теплые вещи ребятам, которые живут на площади в палатках…»