Как бы там ни было, город в который раз оккупировали. Новые вожди нового государства с их спецавтомобилями, их проститутки со спецномерами МВД на их валютных авто, новые украинцы с их бесконечными распальцованными разборками во дворах, где мы еще с детства учились пить сладкий портвейн, «кидалы» всех типов и мастей с их наивными, но временами опасными для жизни и здоровья разводками, бесконечные офисы с их сделанными под копирку охранниками (временами мне кажется, что братья Вачовски, творцы «Матрицы», подсмотрели образ агента Смита и его бесконечных дублей именно возле новых киевских офисов).
«Как многоярусные соты, дымился, и шумел, и жил Город. Прекрасный в морозе и тумане на горах, над Днепром».
Киев всегда был городом эмигрантов. Все когда-то в него приехали. Имеют право. Ведь эмигранты в любой стране — это, как правило, наиболее социально активные люди. Они несут в города, в которые переезжают, новую кровь, новые идеи, новые технологии, новый образ жизни, новые привычки, наконец — новую энергию. Новую энергию новой жизни.
Добавим лишь, что в условиях независимой, но не свободной Украины в Городе крутилась и крутится львиная доля всех денег, имеющихся в государстве. А это — новая энергия, новые люди, новые технологии, новые возможности. Люди, лишенные возможностей для приличной жизни на своей малой Родине, были вынуждены убираться оттуда прочь и ехать, в частности, в Киев. Так же, как убежал когда-то прочь из родного села в имперскую столицу мой прадед Даниил Яневский. Он хотел воли и права на собственную ответственность за собственную волю — равно как и мы через 150 лет после Великой Реформы.
Для десятков и сотен тысяч граждан Украины дилемма их собственной жизни по состоянию на осень 2004 года формулировалась предельно просто: или сохранить и приумножить заработанное в барах Мадрида, на строительных площадках Нью-Йорка, в домах для пожилых людей Милана, на базарах Стамбула, в ресторанах Лондона, нефтяных промыслах Тюмени, портняжных мастерских Афин, офисах Киева, или твою, твою единственную и неповторимую шкуру завтра снимут и распнут на барабане (в этом случае передаю общее содержание лишь одного из посланий одного из кандидатов в Президенты своим избирателям; честно говоря, было таких посланий по крайней мере несколько).
«Как многоярусные соты, дымился, и шумел, и жил Город. Прекрасный в морозе и тумане на горах, над Днепром».
В терминах Марксовой социологии это называется революцией городских средних слоев. «Оранжевая» революция была на самом деле и «оранжевой», и революцией. Революцией нововосставшего городского среднего класса, основная масса которого сосредоточена сейчас в Киеве. Политический режим, опиравшийся на Конституцию 1996 года, не оставил им выбора — или умереть на коленях перед входом к любой районной государственной (налоговой, пожарной и т. д.) администрации, или жить стоя, пусть на морозе, пусть на Майдане, пусть 18 дней и 18 ночей. Согласитесь — это не трагическая цена за право чувствовать себя достойным человеком — пусть даже и в собственных глазах.
Кандидат «оранжевых» был обречен на победу. Обречен вопреки чрезмерным усилиям собственного штаба этого не допустить, вопреки усилию штаба другого сократить его политическую, а лучше — физическую жизнь любым способом, вопреки усилию вороватых московских пиротехников, которых почему-то в украинских медиа упрямо называли «политтехнологами», вопреки усилиям седовласых брюссельских бюрократов помириться с лысеньким полковником с глазами пулеметчика — за наши, естественно, средства.
«Как многоярусные соты, дымился, и шумел, и жил Город. Прекрасный в морозе и тумане на горах, над Днепром».
И это, наверное, главное во всей этой истории. Наш прекрасный город — прекрасный в любое время года, он — всегда над Днепром. Он будет всегда жить, всегда шуметь, он будет всегда нашим Городом. Михаил Булгаков не ошибся, когда употребил в этом контексте слово «соты».
«Оранжевый» Президент — ярый пчеловод. А Михаил Булгаков знал толк в людях.