Сайлокианец замедлил шаг, остановился и устремил взор своих гетерохромированных глаз на гранитную статую старого фрегата плойтарийцев. Остальные тоже затормозили и обернулись назад, желая понять причину остановки сайлокианца. Сириуса они нашли стоящего по стойке смирно и отдающего честь памятнику. Винсент, глядя на Братана, кивком головы попросил друзей пойти за ним — сам Зейн направился к конкорду и встал рядом с ним. Сириус никак не отреагировал. Тогда терран тоже вытянулся во весь рост и тоже приставил руку к виску, отдавая честь, его примеру последовали Хитоми и Николай. Краем глаза Зейн увидел, что Братан улыбается, но не своей кривоватой озорной улыбкой, а слабенькой, неяркой, будто бы сдавленной. Грустной.
— Эй, Братан, ты чего? — спросил его Зейн, и Николай вместе с Хитоми тоже посмотрели на странное выражение лица сайлокианца.
— Да так, задумался, — глухо отозвался Сириус, и, оторвав взгляд от статуи, пошел прочь.
Следующие попытки завести разговор с сайлокианцем ни к чему не привели, и поэтому весь остаток свободного времени вне корабля они провели в молчании.
Двери в одну из кают медленно разошлись в стороны, и внутрь небольшой каюты вошел Сириус. По надоевшей ему привычке он автоматически кинул взгляд на пустую койку около стены, рядом с которой стояла невысокая тумбочка.
— Здорово, Лан, не скучал? — с насмешкой в голосе произнес он, но никто ему не ответил. Да и некому было это сделать.
Сайлокианец грузно плюхнулся на свою кровать и уставился в потолок. Эх, жалко у него нет такого же окна в потолке с видом на звезды как в каюте у Зейна. Можно было бы полежать, посмотреть на Вселенную, может даже пофилософствовать над чем-нибудь животрепещущим, вечным. Хотя если подумать, то ему и без окна с видом на галактику неплохо, получается философствовать, иногда даже до отвращения доходит. Но что поделаешь с этой дурацкой сайлокианской натурой и потребностью над чем-то постоянно думать? От нее никуда не денешься, да и жизнь без всего этого была бы скучноватой. Сириус снова посмотрел в потолок и негромко вздохнул. Да, без окна ему лучше.
Вот и тогда, семь часов назад, когда он вместе с остальными был на станции и рассматривал статую плойтарийских героев, эта самая надоедливая сайлокианская натура дала о себе знать. Именно поэтому он больше минуты смотрел на это изваяние и думал не о давно падших героях Войны Направлений, а о своей собственной судьбе. Это пока он живой, иногда любит страдать ерундой, прикалывается над всеми, ест, дышит, словом живет. А что будет, когда он, Ситайрикерус Нава, конкорд Магистрата, Лезвие Ночного Ветра, прекратит свое существование и упокоится с миром? Будут ли о нем помнить ныне живущие? Ну, братишка и остальные ребята с «Персифаля» уж точно его будут помнить, все-таки они пережили не одно приключение среди звезд. Это само собой, но если честно этого Ночному Ветру было маловато — даже сайлокианцы, которые кажутся чуть ли не ангелами во плоти, не лишены чувства жадности. А будут ли его помнить остальные жители пространства Единых Рас? Будут ли они слагать о нем легенды и рассказывать их своим детям, чтобы те в свою очередь передали историю о сайлокианском конкорде?
Сириус задумался — а для чего его мозг вообще решил поднять эту тему? Ах да, стычка с векторами, что была неделю назад. Тогда он напрямик рванул к открытой переборке через толпу векторов, способный рассчитывать только на себя и огненный град пуль, летящих откуда-то сзади. По какой-то необычной случайности ему посчастливилось не получить девять грамм раскаленного свинца промеж глаз, но это не гарантировало того, что госпожа Фортуна в следующий раз обратит на него внимания и отсрочит его смерть еще на какое-то время. Но даже если что-то такое и произошло, то подобная смерть гордого парня просто не устроила бы, он бы выкарабкался с того света и продолжил жить ища достойного конца, такого, чтобы его обязательно запомнили и потом слагали легенды.
Рука Сириуса быстро нырнула под плащ и вытащила из-под полы черную с салатовой лентой посередине рукоятку лин'хара. Сайлокианец посмотрел, как тетросплавовая рукоять переливается в свете лампы желтыми световыми бликами, повертел ее в руке, проверяя, насколько она сбалансирована, потом подкинул ее вверх, поймал и нажал маленькую почти незаметную кнопочку. Раздался тихий звук встроенного внутрь термогенератора, и спустя мгновение из рукояти выросло полтораметровое лезвие с зеленой термополосой посередине. Сириус довольно улыбнулся. Красивое оружие, ничего не скажешь, к тому же элегантное и не такое грубое как, например, пистолеты или автоматы.
Да, с этим клинком сайлокианский конкорд за семь лет службы пережил немало, многих врагов победил, многих обезоружил, и поэтому он мог только надеяться, что пистолет и наручь, приобретенные сегодня Зейном, прослужат своему владельцу достаточно долго и не раз спасут ему жизнь. Только тогда он будет абсолютно спокоен за судьбу названного братца.
Сириус поднял правую руку с надетым на нее хендкомом и активировал голографический экран. Когда картинка стала достаточно четкой, он включил режим часов и посмотрел на время — стрелки электронных часиков показывали ровно восемь. Пора топать на камбуз, немного перекусить и снова начать играть роль полного пофигиста и просто пафосного дурачка. Черт, иногда даже его самого эта манера начинала бесить, но что поделаешь? Против природы не попрешь.
Он встал, выключил свое оружие и спрятал его в карман брюк, потянулся, громко зевнул и только после этого медленным шагом направился к двери. В его голове уже зрел новый план по поводу того как развести Аншеля и Сикорского, невзрачного старичка из моторного отсека фрегата, на новую партию в маджонг, которую, разумеется, выиграет Сириус с применением псионного эмпатического потенциала. От предвкушения скорого появления в своих руках хорошей пачки кредитов, сайлокианец мечтательно заулыбался и протянул руку к голопанели на стенке, чтобы открыть дверь.
Стоило ему это сделать, как он тут же почувствовал, будто маленький электрический разряд лизнул его пальцы. Сириус резко отдернул руку от замка и потер обожженое место. Его чутье подсказывало, это было не электричество, а какой-то другой импульс, но ощущение было именно как при электроразряде. Что-то заставило сайлокианца взглянуть на прикроватную тумбочку Лантеуса. Взгляд, которым он буквально впился в мебель, был не таким, каким раньше — это был пытливый, заинтересованный взгляд детектива, во всяком случае, сам Сириус его так называл.
Порывшись в своей памяти, Сириус вспомнил подобное чувство, которое он испытывал раньше — это было ощущение тайны, причем близкой.
— Так, ужин подождет, — сказал он сам себе и неспешно пошел к тумбочке.