ГЛАВА LVI. О том, как колья запросили мира и как Инга предоставил его им и вернулся в Куско.
КОЛЬЯ, которые бежали с поля боя, как говорят, весьма испугавшись случившемуся, с великою поспешностью [priesa] убрались, думая, что те [люди] из Куско преследуют их по пятам; и так они бежали в подобном страхе, обращая время от времени лица вспять, чтобы видеть то, чего они так и не увидели, ибо Инга тому воспрепятствовал. Пройдя Водосток [491] [el Desaguadero], собрались вместе все предводители и держали друг с другом совет, решив послать [своих людей] просить мира у Инги, с тем чтобы, если бы он принял их на свою службу, оплатить все подати, которые они были должны с тех пор, как восстали, и навсегда остаться верными ему. Договариваться о том отправились наиболее рассудительные из них, и они встретили Топа Ингу, который двигался в их сторону, и он выслушал посольство с видимым доброжелательством и ответил словами милосердного победителя, что их, верно, огорчало то, что случилось по их вине, и что, конечно же, они могли прийти в Чукуито, где он заключил бы с ними мир таким образом, чтобы он был выгодным для них самих. И как они о том услышали, то так и сделали.
Он приказал снабдить [их] обильным продовольствием, и правитель Умалья отправился получить его, и Инга говорил с ним по-доброму, как и с остальными правителями и военачальниками; и прежде, нежели они договорились о мире, рассказывают, что состоялись великие пляски и возлияния, и что, когда они закончили и собрались все вместе, он сказал им, что не желает того, чтобы они имели необходимость выплачивать ему подати, которые были должны, ибо то была большая сумма; но, поскольку восстали они безрассудно и беспричинно, он должен был поставить гарнизоны из рядовых воинов, и чтоб они обеспечивали воиновпродовольствием и женщинами. Они сказали, что так и сделают, и затем он повелел, чтобы из других земель прибыли для этих целей митимаи, по тому приказу, что был изречен; а также было отобрано много людей из Кольяо, которые были переведены из одних селений в другие, и среди них были оставлены] [492] губернаторы и представители, чтобы взимать подати. Сделав это, он сказал, что они должны были претерпеть [наказания] по закону, который он хотел создать, дабы всегда было известно о том, что было ими содеяно, а именно, чтобы никогда они не смогли войти в Куско иначе, как в сопровождении лишь стольких-то тысяч мужчин со всей их провинции, равно как и женщин, под страхом смерти, буде осмелится войти больше людей, нежели сказано. От этого испытали они горесть, но приняли это, как и остальное; и верно, если колья [уже] пребывали в Куско, то другие не смели войти, если число было полным [493], до тех пор, пока те не выходили [из города]; и если они хотели сделать это, то не могли, ибо сборщики дорожных податей [portazgueros [494]], сборщики [прочих] податей и стража, которые были для того, чтобы смотреть, кто входил и выходил из города, не позволяли и не допускали этого; и у них не было в обычае совершать подкуп, дабы осуществить [задуманное] согласно своей воле [entre ellos no se usaba cohecho para poder hacer su voluntad], и также никогда не говорили они своим королям лжи ни в чем, и не раскрывали его тайну, что заслуживает большой похвалы.
Усмирив провинцию Кольяо, наведя в ней порядок и наказав её правителям, что им надлежало делать, Инга вернулся назад в Куско, направив сначала своих посланцев в Кондесуйо и в Анды, дабы они известили его, в частности, о том, что там происходило, и не чинили ли его губернаторы каких-либо обид, и не устраивали ли местные жители каких-нибудь беспорядков. И, сопровождаемый многими людьми и знатью, он вернулся в Куско, где был встречен с большими почестями, и были совершены великие жертвоприношения в храме Солнца, и [теми,] которые разбирались в строительстве большого здания замка, который приказал построить Инга Юпанге; и Койя, его жена и сестра, по имени Мама Окльо [Mama Ocllo], сама устроила большие праздники и танцы. И поскольку Топа Инга имел желание отправиться дорогою на Чинчасуйо [Chinchasuyo], дабы поработить провинции Тарама [495] [Tarama] и Бомбон [Bombon], которые лежат далее, он приказал провести большой призыв воинов во всех провинциях.
ГЛАВА LVII. О том, как Топа Инга Юпанге выступил из Куско и как он поработил всю землю, которая лежит до Кито, и о его великих деяниях
О ЗАВОЕВАНИИ Кито, которое претворил в жизнь Топа Инга, я вполне мог бы [вести рассказ] более длинный; но у меня еще столько, о чем писать касательно других вещей, что я не могу заниматься этим, и хочу рассказать не иначе как вкратце о том, что он сделал, ибо для того, чтобы понять это, будет достаточно [того], что распространилось по земле. Выступление, которое король хотел предпринять из города Куско, не зная, ни в какой части, ни где именно должна была быть война, ибо об этом не говорилось никому, кроме лишь советников, соединились более двухсот тысяч воинов с такою великою поклажей и запасами, что заполонили поля; и через почтовые станции было приказано губернаторам провинций, чтобы из всех областей доставляли продовольствие, снаряжение и оружие к королевской дороге Чинчасуйо, [496] которая не отклонялась от той, что приказал проложить его отец, но и не была такой близкой, чтобы они могли сделать ее как одну. Эта дорога была большой и великолепной, и делалась по тому приказу и тем способом, о коих уже написано, и везде было снабжение [proveimiento] для всего множества людей, которые шли в его войсках, и ни в чем не было нехватки, а если бы и была, то никто из его [людей] не осмелился бы взять даже початок кукурузы с поля, и если бы он это сделал, то поплатился бы за то не больше и не меньше как своею жизнью. Местные жители несли поклажу и исполняли другие личные службы, но верьте, что правдивым является то, что они не несли их дальше определенного места; и поскольку они это делали добровольно и были им столь благодарны за справедливость и правосудие, то не почитали это за [тяжкий] труд.
Оставив в Куско гарнизон воинов с митимаями и губернатором, выбранным из числа его вернейших друзей, он выступил из города, взяв с собой в качестве главнокомандующего и старшего советника Капа Юпанге [Capa Yupangue [497]], своего дядю, не того, который сразился в бою с [людьми] из Хаухи, ибо тот, говорят, повесился [498] по причине некоей досады. И после того как он выступил из Куско, он шел до тех пор, пока не прибыл в Вилькас [Vilcas], где он провел несколько дней, радуясь зрелищу храма и покоев, которые там были устроены, и повелел, чтобы всегда [там] имелись ювелиры, изготавливающие чаши и другие предметы и драгоценности для храма и для его королевского дворца в Вилькас.
Он отправился в Хауху, где гуанки устроили ему торжественный прием, и направил всюду посланцев, оповещая о том, как хотел он добиться дружбы со стороны их всех, не чиня им обид и не идя войною; и по мере того как они слышали, что Инги из Куско не устанавливали тирании и не позволяли излишеств в отношении тех, кого почитали за союзников и вассалов, и что, в обмен за службу и чествование, что они оказывали им, получали от них великое добро, то направляли к нему своих посланцев, чтобы заключать с ним мир. В Бомбоне узнали о великой мощи, с которою шел Инга, и поскольку им были известны великие дела его милосердия, они отправились выказать ему почтение; и йауйо [yauyos] сделали то же самое, и [люди] из Тарамы [499], и многие другие, коих он принял благосклонно, раздавая одним из них женщин, другим – коку, третьим – одеяла и рубашки, и одеваясь в одежды, которые были приняты в той провинции, где он пребывал, и это вызывало в них наибольшее удовлетворение.