Через час, супруга потребовала что-бы он поимел её ещё раз – но уже раком.
Встала перед ним в соответствующей позе, и начала зазывно водить своим тазом в разные стороны … вверх вниз … вправо – влево. И на её лице при этом играла какая-то особая улыбка.
– Ничего не понимаю… – Опять мелькнуло в голове Георгия Дмитриевича – раньше никогда так не становилась … не улыбалась … а ведь это приятно, черт побери!
В четвёртый раз, супруга обождав когда он немного отдохнёт, вдруг снова нырнула под одеяло – теперь она схватила член губами.
– А теперь вот так родной!
И быстрыми, умелыми движениями она заставила его кончить снова.
Георгий Дмитриевич ничего уже не понимал … он просто не узнавал супругу. Что-то дьявольское проснулось в ней … он не знал что так можно … в таких позах … что такое вытворяют в постели …что это так возбуждает … Раньше супруга казалась ему такой неумелой …
Но времени подумать откуда она это всё знает – не было.
До встречи одноклассников оставалось всего полтора часа.
А в это время супруга уже снова крепко вцепилась в его член своей костлявой рукой – Так говоришь, твою первую любовь звали Лариса?
– Да … Лариса. – Обречённо прошептал Георгий Дмитриевич чувствуя как член предательски вздрогнул в руке супруги.
– Ага! – Радостно воскликнула она – Давай-ка ещё раз, родной … ещё раз!
И положив член между своих грудей, стала массажировать его сосками. Затем – пятками ног … и снова губами …
– Всё! Не могу больше! … Не могу! – Взмолился он когда супруга потребовала кончить ещё раз после этого.
– Ничего … на встречу не опоздаешь – Злорадно прошипела она из под одеяла. И ехидно спросила – А помнишь, как ты целовался с ней в первый раз?
При этом её рука снова крепко вцепилась в его член.
– Помню – Жалобно промямлил супруг. – Но это было только один раз. Честное слово!
Татьяна Николаевна крепко сжимала его член и внимательно прислушивалась – проверяя не дёргается ли тот снова.
Но все было в порядке. Член теперь лежал как мёртвый.
– Ну вот! Теперь можешь идти! – Удовлетворённо сказала Татьяна Николаевна и стала одеваться.
Георгий Дмитриевич тоже встал – но с большим трудом. Одел костюм и посмотрел на себя в зеркало – румянец исчез, глаза потухли. И вообще он выглядел теперь дряхлым стариком – сгорбленным, потрёпанным и усталым.
– Прекрасно выглядишь! – Радостно улыбнулась Татьяна Николаевна и согнулась что-бы помочь застегнуть ему ширинку – у него не было сил даже согнутся.
Шаркая ногами он поплёлся к дверям и вышел на лестничную клетку.
Как вдруг из-за спины снова донёсся визгливый голос супруги – Обожди родной … кажется забыла!
Подскочив к нему она вдруг неожиданно сильно ударила ему коленом по яйцам.
– Ах! – Взвизгнул Георгий Дмитриевич и согнулся пополам.
– Это был контрольный – Тихо пояснила ему Татьяна Николаевна на ухо и легонько подтолкнула его рукой – Иди же …
Георгий Дмитриевич потеряв равновесие кубарем покатился по лестнице вниз.
Грохот его тела смешался с криком.
– Долго не гуляй! – Махнула рукой Татьяна Николаевна и вернулась в квартиру.
Потом она долго смотрела через окно как Георгий Дмитриевич медленно шёл по улице, едва передвигая ноги, сгорбленный и держась за стену дома.
И почему-то улыбалась – Я тебе дам "Трели соловья"!
Судьба Уильямса
Судьба.
К одним она ласковая,
К другим – не очень.
Но когда я узнал про судьбу одного немца – я понял что она может быть ещё и стерва.
Как будто игрушкой она швыряла его, пинала, плевала и давила ногами.
А потом с изумлением смотрела как он выползает … и снова улыбается.
Чем больше она давила его – тем громче он хохотал ей в лицо.
Во первых – ему не повезло с самого рождения.
Он родился в 1922 году. А значит ему предстояло погибнуть на фронте второй мировой войны. Как погибли все кто родился в этом году.
Но судьбе этого было мало.
Для полноты несчастий – он рождается в самой неблагополучной семье района, его отец – алкоголик. А мать – тяжело больна.
Но и этого мало.
Через несколько лет они оба умирают и малый попадает в какой-то захолустный нищий детдом.
Вроде бы хватит для несчастий одного человека … но и этого было мало судьбе.
Через несколько лет, в детдоме кто-то украл мыло. Его обвиняют в краже и выгоняют на улицу.