Альдона Гедиминовна [приезжает] в Польшу. Итак, княжна Гедиминовна с языческим именем Альдона в 1325 году приехала в Краков с коронными (польскими) послами и немалым числом литовских панов, гедиминовых дворян в великолепно украшенном убранстве (нарядах, какие носили в те времена) и казаков в медвежьих кожухах, волчьих шлыках и с сайдаками 65.
24 000 польских и мазовецких пленников в приданое. А за ней, перед ней и около нее длинными колоннами тянулось ее приданое: польские и мазовецкие пленники, выпущенные из литовской неволи, как мужчины, так и женщины, а всех пленников обоего пола было двадцать и четыре тысячи человек. Quae ingentibus omnis conditionis sexus atque aetatis captivorum catervis commitata etc. Они были отпущены из Литвы, как [некогда] евреи из Вавилона, к великой радости вышедшего на дорогу польского посполитого люда, встречавшего их на въезде в Краков, ибо эти бедняги уже считались обретшими вечный покой по вине литовцев.
Сначала упомянутая княжна была обучена христианской вере краковским епископом Нанкером.
Гедиминовна окрещена. Потом в вигилию святых апостолов Петра и Павла (28 июня) в краковском костеле [Альдона] была окрещена тем же епископом и наречена христианским именем Анна. И там же возведена в супружеское звание (w malzenski stan poslubiona) и отдана [в жены] польскому королевичу Казимиру Локетковичу, начинавшему шестнадцатый год своей жизни 66.
И с той поры измученная Польша, которая перед тем была по большей части опустошена и повоевана литовскими язычниками, только и начала быть более оседлой, людной и обильной. Ибо из-за постоянных литовских набегов соседняя Мазовия, а также Добжиньская, Люблинская, Сандомирская, Ленчицкая, Серадзская, Калишская и Куявская земли большей частью лежали не тронутые плугом, обезлюдевшие и заброшенные. Atque ex eo tempore Polonia magna ex parte vastata et in culta etc populosior et cultior esse caepit etc (Cromerus, lib. 11). Поэтому когда эти двадцать и четыре тысячи человек, отпущенных из Литвы, король рассадил по различным пустошам, [они] так усердно взялись за работу, что не только заселили и привели в порядок (naprawili) старые пустые пашни, но и раскорчевали и перекопали (roskopali) леса и за короткое время сделали их пригодными к пахоте, а села или деревни подходящими для проживания. В литовской неволе бедняги научились хозяйству: [вручную] жерновами молоть, ладить орудия (lady rabajac) и раскорчевывать леса. Sed et novas villas in cruda radice locatus 67, как пишут Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 9, стр. 207).
Итак, когда король Польши Владислав Локетек уже заключил и утвердил мир и дружбу с литовцами, он с еще большими надеждами и настойчивостью начал обдумывать войну с крестоносцами. Сначала он задумал постращать союзников крестоносцев: бранденбургских маркграфов и мазуров, которые вместе со своим князем Ванко помогали ордену против Польши, чтобы [они], занятые войной у себя дома, перестали помогать крестоносцам. Мазовецкий князь Вацлав или Ванко [был] очень злым и жестоким, отчего появилась поговорка: «Пошел ты к Ванку».
Поляки воюют Мазовию. Для этого [Локетек] послал в Мазовию войско, собранное из краковской и сандомирской шляхты, и в 1325 году огнем и мечом повоевал все повяты и сжег город Плоцк.
А на следующий 1326 год Владислав Локетек, взяв в помощь у Гедимина тысячу двести литовских рыцарей, гетманом над которыми был Давид, славный староста Гродненский, а также имея подкрепления из Валахии (z Wloch) 68 и из Руси и собрав еще большее войско в Польше, после [дня] святого Иоанна Крестителя (24 июня) двинулся в земли саксов и маркграфов против маркграфа бранденбургского Вальдемара 69. Этот маркграф Вальдемар продал ордену Поморскую землю, принадлежавшую Польше.
Локетек воюет маркграфство [Бранденбург]. И так как никакого отпора против себя не имел, то, насколько смог, огнем, железом и грабежами повоевал, разметал (potarl) и обратил почти в ничто все края маркграфства Бранденбург вдоль и поперек от Одры реки и от [города] Бранденбурга аж до Франкфурта (на Одере), минуя укрепленные города и замки, из которых немцы не то что сделать вылазку, а и выглянуть-то едва осмеливались.
Литовцы разрушили 142 церкви. 6 000 немецких пленников. И там литовские язычники проявили великие жестокости по отношению к церквям, которых разрушили сто сорок и два монастыря; старых монахов и монашек сожгли, малых деток и старых мужиков и баб посекли. А пригодных для работы и услуг, более чем шесть тысяч душ немецких, с великой жестокостью, как скотину, увели в жалкую неволю, захватив всяческую добычу и другие трофеи. И так со всем полоном король Владислав Локетек беспрепятственно и в целости отступил в Польшу.