В течение первого месяца Пониделко поставил на уши весь город: приезжал в районное управление (а в Калининском районе миллион жителей, соответственно и ментов больше тысячи), устраивал инспекцию. Требовал немедленно всем нарядам прибыть на плац (!) и высториться рядом с машинами. Приезжали, побросав дела. И ППСники, и ОВОшники, и угорзыск, и паспортные тетки. Спешно вытаскивали из шкафов мятую форму, зачастую в кроссовках или замшевых ботинках, без головных уборов. Выстраивались кое как. Генерал проходил вдоль строя, принюхиваясь, оглядывая войско. Менты с трудом сдерживали глумливые ухмылки, незаметно переглядывались и кашляли, пытаясь подавить рвущееся наружу хи-хи. Анатолий Васильевич останавливался перед группой офицеров. Багровел, выкатывал глаза и гаркал: «Кто такие?» Обомлевший докладывал: «майор такой-то, заместитель начальника отдела такого-то по воспитательной работе, товарищ генерал!» Пониделко чернел, как гидропонический голландский помидор и губы сливались с лицом, он округлял рот и рычал как лев в зоопарке, – раскатисто и глухо: «УВОЛЕН! СДАЙ ПИСТОЛЕТ И УДОСТОВЕРЕНИЕ!» Майор-замполит бледнел, хватал горлом воздух и пискляво выдавливал, как свинченный нарядом студент с бутылкой пивасика: «За что товарищ генерал-майор?» «За перстень! О@@ли совсем! НА строевой смотр с брюликом пришел! Замполит! ТЫ чему бойцов учишь, а?! Ты как смеешь! Печатку нацепил золотую, подзалупник! УВОЛЕН! КТО командир? Ты комнадир? (имелся в виду непосредственный начальник майора с дурацким перстнем-печаткой) А ну, командир, живо оружие и документы принять и вывести из строя!» Майор в коматозном состоянии лез в карман за удостовернием, не веря в происходящее. На щербатый асфальт заднего двора РУВД падали какие-то бумажки, сложенные в четыре раза ориентировки, крошки табака и конфетки-карамельки. Хиханьки улетучивались, как капелька воды на конфорке: каждый присутствующий на плацу делал однозначный вывод: «буйный»… Наконец красная книжечка с гербом оказывалась в пухлой руке «командира». «А как я пистолет заберу без карточки-заместителя, товарищ генерал? Нельзя по инструкции!», – это уже командир глотал воздух. Пониделко и сам не очень понимал процедуру гражданской казни. «Как у предателя!» – громыхал он, и шея его становилась цвета лампасов. – Дай сюда! Живо! – он клал ПМ жертвы в карман штанов, вынув обойму. Казалось, что он делал над собой немалое усилие, чтобы не расстрелять майора прямо перед строем. Утром к нему в приемную приходил пожилой армянин-полковник из управления кадров ГУВД с личным делом «предателя» и мямлил про порядок увольнения старших офицеров милиции. Оказывается, удостоверение забрать можно только после приказа и только с составлением рапорта по управлению кадров, а оружие забрать можно по инструкции только с составлением рапорта в МВД, причем секретного и этот рапорт проходит по разделу «происшествия с участием сотрудников», необходимо создать комиссию и вынести решение о дисциплинарном проступке, что приведет к снижению показателей ГУВД и все могут остаться без премии. «Что вообще все? Весь личный состав?» «Так точно, товарищ генерал! Весь личный состав! Руководящий.» «Верните негодяю личное оружие и служебное удостоверение, пусть будет следующий раз скромнее!» За первые два месяца в должности начальника ГУВД Анатолий Васильевич уволил трех милиционеров-шоферов за плохо начачанные шины и грязные двигатели ППСных УАЗов, девицу секретаршу в каком-то отделе, поинтересовавшуюся у него, почему он орет, пятерых начальников РУВД просто так, человек триста милиционеров непонятно за что и своего зама за владение шестисотым мересдесом. Затребовав в РУБОП обзорную справку по всем материалам «тамбовской ОПГ», приказал уволить всех должностных лиц ГУВД, проходивший краями по «тамбовским» по дискредитирующим обстоятельствам. И создать чрезвычайную комиссию при штабе, куда ему прислали пару чуваков от генерала Бобкова, работавшего начальником службы безопасности у Гусинского. Чуваки были из действующего резерва ЦА ФСБ и знали о тамбовских гораздо больше самого Кумарина, так как имели научный подход к предмету ведения, а Сергеич учетов не вел, личный состав не классифицировал и вообще краснознаменных институтов не кончал.