С кем только ни беседовали сотрудники милиции - не перечтешь. К утру они знали, разумеется, не все, но порядочно.
Красовский - шофер того же таксопарка, что и Карпов. Карпов даже возил его в загс, когда Красовский женился. Дружили? Нет, слишком разные люди. Да у Красовского, пожалуй, и нет друзей. Знакомые - пожалуйста, а друзья... нет, вряд ли.
Характеристика служебная: коллекция выговоров за пьянки, прогулы и грубое обращение с пассажирами. Пухлое личное дело набито сведениями о нарушениях дисциплины, взысканиях и покаянными рапортами и объяснительными записками с щеголеватым росчерком в конце: "Н. Красовский". Уже три недели, как он не появлялся в парке, считали, что болен.
Характеристика семейно-бытовая: с женой вел себя так, что это стало предметом разбирательства в товарищеском суде. Несколько месяцев назад вовсе бросил ее с ребенком и с тех пор живет у случайных женщин, у приятелей. Жена ничуть не удивилась расспросам, даже не поинтересовалась, в связи с чем милиция разыскивает Красовского. На миловидном, припухлом со сна лице ее было написано: давно пора.
Да, настоящих друзей у ее мужа не водилось. Но приятелей - предостаточно. Проверили наиболее вероятные адреса. Безрезультатно. Где-то Красовского видели неделю назад, где-то - третьего дня. Но все это были не те места, где прятали Красовского, и не те люди, которые пошли бы с ним на преступление. Правда, они в свою очередь называли новых, и круг поисков расширялся, но путь мог оказаться слишком окольным и длинным. Дело же требовало быстрых прицельных бросков.
Одна из идей базировалась на следующем. Про Красовского говорили: очень высокого мнения о себе, агрессивен, любит затевать скандалы и драки. А не имел ли он неприятностей с милицией? И если да, то какие и - главное - в чьей компании?
Во всех райотделах города одновременно приняли соответствующую телефонограмму - и ответы не заставили себя ждать. Да, Николай Красовский имел несколько столкновений с милицией. В частности, его задержали за пьяный дебош, в котором вместе с ним участвовал некто Мезис, прежде судимый. Но раз прежде судимый, то отпечатки его пальцев хранятся в дактилотеке.
И вот в 10 часов 20 минут десятого января эксперт НТО поднялся в штаб розыска - кабинет Кавалиериса - с дактилоскопическими картами в руках. Отпечатки трех пальцев правой и двух пальцев левой руки Владимира Мезиса точно совпали со следами, найденными на крышке багажника, на задней дверце и на металлической поверхности трубы, раскроившей голову инкассатору.
Истекло двенадцать с половиной часов с момента преступления...
Было известно, что Мезис дома. Но один ли? Не исключено, что с ним Красовский, и оба окажут вооруженное сопротивление.
- Ах, если б так! - втайне надеялся каждый. Пусть сопротивляются, пусть хоть из пушек палят - одолеем, только бы взять обоих разом!
Группу задержания возглавил начальник уголовного розыска Курков. Молодой лейтенант, все это время не выпускавший кинокамеру из рук и разрывавшийся на части, стараясь поспеть в наиболее горячие точки, теперь пристроился у чердачного окна в соседнем здании.
То, что запечатлел объектив, не вяжется со сложившейся картиной подготовки к стремительному захвату двух преступников. Спокойные, обыденного вида фигуры поодиночке и парами приближаются к четырехэтажному старой постройки дому под крутой черепичной крышей. Одни скрываются во дворе (там черный ход и кухонное окно квартиры Мезисов), другие (среди них и Курков) - в подъезде. Через секунду уже и не скажешь, сколько их было - четверо, семеро? Незаметные, неторопливые, без единой "сыщицкой" черты во внешности...
Когда-то Михаил Иванович Курков был моряком. А потом 22 года отдал службе в милиции. Уж он-то знает, как провести операцию: не привлекая лишнего внимания, не спугнув преступника и не рискуя зря своими людьми.
Пока на четвертом этаже происходит то, чего снаружи не видно, у дома останавливается машина, поодаль - вторая и третья. Минута ожидания. И вот выходят - операция закончена!
Владимир Мезис оказался в квартире один и попыток к сопротивлению не предпринял. Отпер дверь, повел хмельными глазами по лицам людей на лестничной площадке, отшатнулся... и начал натягивать пальто.
Внизу он послушно сел в оперативную машину между сотрудниками уголовного розыска. Впереди с шофером - Курков. Никто из прохожих даже не обернулся - на что тут смотреть? Машина тронулась.
В две другие погрузились остальные. Скатился с чердака оператор. Поехали. И тут увидели, что "Волга" Куркова свернула не к Управлению. Набирая скорость, она мчалась к окраине, к выезду из города.
"Мы едем брать Красовского!" - такая мысль сверкнула у каждого. Действительно, ведь это первое, о чем должны были спросить Мезиса, и если он "раскололся", то...
Но Мезиса не успели ни о чем спросить. Едва тронулись с места, он заговорил сам, не дожидаясь вопросов.
- Мы его убили, - тупо сказал он. - Мы его убили...
- Убили кого?
- Того парня... Мы с Николаем его убили...
- Какого парня?
- Того... Шофера...
- Инара Карпова?
- Шофера... Да, Инар... Фамилии не знаю...
От Мезиса разило водкой, но слова его не были пьяным бредом и, к несчастью, "слишком хорошо" все объясняли!
- Где это произошло?
- В лесу... вчера...
- И дальше?
- Там и бросили... Он еще хрипел...
А вдруг несмотря ни на что Карпов еще жив?..
Полосатый столбик с указателями на загородном шоссе. Развилка.
- Направо, - пробормотал Мезис.
Свернули направо. Дорога извивалась, углубляясь в лес.
- Далеко еще?
- Километров десять...
- Как вы заманили сюда Инара Карпова?
- Николай наврал, что надо съездить к теще.
- А где же все-таки сам Красовский?
- Не знаю.
В который уже раз. Тупо, безучастно, как автомат.
- Здесь остановите... Дальше пешком...
По сторонам просеки торжественные, раскидистые высились ели. На просеке было бело, под елями темнела земля: весь снег осел на ветвях.
Шли молча, торопливо. Мезис приостановился, отыскивая припорошенные за ночь следы, и указал вбок. Лес прорезала старая, полузаплывшая линия окопов память войны.
- Где-то здесь... В траншее.
Почти побежали. И вот куча беспорядочно сваленных сучьев, сверху немного лапника. А под ними, когда раскидали, неестественно скрученная окоченевшая фигура. И белое мертвое лицо, присыпанное сором валежника.
Стоя на высоком краю окопа, нацелясь вниз, оператор снимал тело. Кто-то придерживал лейтенанта под локти, чтобы не подрагивали руки. Он взял средний план, наездом довел до крупного: полуоткрытые глаза Инара. Сколько хватило сил (моральных) фиксировал так объектив, потом повел камерой по лицам товарищей. Товарищи его смотрели вниз. Они не были новичками и не содрогались от ужаса. Однако есть мгновения, тяжелые при любой закалке. Особенно, когда на памяти фотографии, виденные в доме Карпова: красивый стройный парень обнял за плечи девушку в фате; он же, смеющийся, с ребенком на коленях; семейный портрет, когда их стало уже четверо...
Лицо Мезиса ничего не выражало.
- Чем вы убили Карпова?
Мезис обернулся к Куркову.
- Вилами.
Тому показалось, что ослышался.
- Чем?
- Вилами... Мы их приспособили. Отпилили ручку... укоротили, чтоб удобней, и оставили только один зуб.
В "Волге" на улице Стучки ничего похожего не обнаружили.
- Куда потом дели этот... инструмент?
- Закинули в сугроб.
- Сможете указать, где?
- Могу, наверно...
Смог, показал. С равнодушной готовностью.