— Ленинградцы! Постоим за свой любимый город! Батарея, залп!..
Когда Плечев с артиллеристами прибежали на командный пункт, вокруг Будаева уже собрались почти все краснофлотцы. Командир батареи полулежал, прислонившись спиной к совершенно голой ели, испещренной пулями. Лицо его было белым как снег, сухие губы посинели. Непостижимым казалось, что лейтенант еще но потерял сознание. Артиллеристы не знали, чем помочь своему командиру, и испуганно глядели на него.
— Кончатся снаряды — батарею взорвать, — еле слышно прошептал Будаев своему помощнику. — Ничего не оставляйте…
— Выполним, товарищ лейтенант…
— Бейте фашистов, — сказал Будаев и закрыл глаза: силы явно покидали его. С трудом приподнял голову, широко раскрыл глаза. — Жене…
Казалось, вот-вот командир батареи потеряет сознание, но он вдруг правой рукой рывком вытащил из кобуры наган и выстрелил себе в грудь. Это было настолько неожиданно для окружавших его краснофлотцев, что никто даже не успел выхватить у лейтенанта оружие. Ошеломленные, артиллеристы растерянно переглядывались, многие плакали.
— Отмучился наш Батя, — произнес кто-то тихо.
— Здесь его и похороним, товарищи, — сказал помощник командира батареи. — Со всеми воинскими почестями…
Плечев вернулся в свое отделение подавленный и злой. Ленинградцы уже знали о случившемся на береговой батарее и молча переживали героическую гибель лейтенанта.
Раздался дружный залп батареи, потом второй и третий.
— По немецким кораблям стреляет батарея? — спросил Плечева из соседнего окопа политрук 3-й роты эстонского оперативного батальона Денисов, бойцов которого отделяла от ленинградцев дорога, идущая от Кейгусте на Ориссаре.
— Нет. Салютует батарея.
— Как салютует?! — не понял Денисов.
— Как положено. Погибшему в бою командиру батареи…
Денисов хотел расспросить Плечева поподробнее, но в воздухе показались немецкие бомбардировщики.
— В укрытие! — разнеслась по окопам команда.
Загрохотали взрывы бомб, вздымая султаны черной пыли. Денисов почувствовал, как по спине застучали мелкие комья земли. «Боевое крещение для батальона», — отметил он про себя и поглядел на своих бойцов — эстонских парней, распластавшихся на дне окопа. Каждый из них фактически еще не обстрелян, если не считать нескольких операций по ликвидации на Сареме воинствующих групп кайтселитов. Как-то теперь они поведут себя при атаке немцев, которая последует после налета авиации?
Совсем рядом громыхнула бомба, и два эстонца застонали от боли. «Первые раненые», — подумал Денисов. Он хотел успокоить бойцов, но не знал эстонского языка, а переводчика поблизости не оказалось. Появились раненые и убитые и в других окопах. Когда самолеты улетели, Денисов облегченно вздохнул. Но уже через минуту на них обрушились артиллерия врага и минометы. Простреливали буквально каждый метр площади, обороняемой моонзундцами. Свист мин, грохот снарядов и стоны раненых стояли над окопами; десятки черных смерчей то и дело вырастали вокруг, закрывая выглядывавшее из-за облаков солнце. Рота таяла на глазах. Денисов поднялся во весь рост и поглядел на дорогу — на них надвигались грузовые машины, с кузовов которых били минометы. Тут же открыла огонь стоявшая за окопами полевая батарея и первыми же снарядами подожгла две головные машины. Автоколонна остановилась.
— Всыпали им наши артиллеристы! — возбужденно прокричал Денисов. Со дна окопа бойцы недоуменно глядели на своего политрука, не понимая его радости. Тут только они наконец почувствовали, что артиллерийский и минометный огонь заметно стих.
Показалась первая цепь вражеских автоматчиков. Они шли во весь рост, не ожидая сопротивления.
— Приготовиться к встрече! — передал по окопам Денисов и, когда гитлеровцы подошли на прицельную дальность стрельбы, скомандовал: — По врагу… Огонь!
Дружный пулеметный и винтовочный огонь моонзундцев внес замешательство в ряды немецких автоматчиков. Сраженные пулями, они падали на землю.
Немцы вынуждены были отступить. На глазах у всех они без стеснения удирали к своим все еще горевшим машинам.
— Побережем патроны, товарищи, — прекратил огонь Денисов. — На следующую атаку…
Слова его потонули в грохоте — немцы снова начали обстрел позиций моонзундцев из пушек и минометов. Высокий столб огня взметнулся из-под земли перед Денисовым и ослепил его.
…Очнулся он вечером. Кругом было тихо. Вдали в предночном небе то и дело загорались красные и зеленые ракеты. Попытался встать, но не смог приподнять точно налитое свинцом тело. Увидел, что он по горло завален землей и камнями. Рядом с ним лежали убитые бойцы его роты. С трудом высвободился и попробовал встать — левая нога не слушалась. Дотронулся до лица, пальцы ощутили липкую массу. «Умыться бы…» Вспомнив, что рядом находится бухта, он пополз к ней по изрытой воронками земле. К счастью, берег бухты был рядом, и уже через полчаса он смывал холодной водой кровь с лица.