Сообщение нового соседа Букоткина по палате подтвердилось на другой же день. Военно-морской госпиталь стал спешно готовиться к эвакуации. Раненым не говорили об этом, но по тому, как суетливо бегали сестры и санитарки, сердито покрикивали врачи, нетрудно было догадаться о готовящемся переезде.
Букоткин решил сам выяснить все до конца. Если моонзундцы действительно отступают, то ему в госпитале делать нечего: его место в строю. Слава богу, он крепко держится на ногах и может стрелять левой рукой. Правда, тело и голову по-прежнему стягивают бинты, но осколки извлечены, опасаться нечего.
В коридоре он остановил проходившую мимо белокурую сестру:
— Скажите, сестричка, что здесь происходит?
— Вам надо лежать смирно. Нам нельзя говорить об этом раненым, — с эстонским акцентом ответила сестра.
— Все равно мы узнаем. Как ваше имя?
— Минна.
— Минна, дорогая, ну пожалуйста, скажите! — Букоткин умоляюще посмотрел на сестру.
— Госпиталь переезжает на Церель. Теперь идите в палату.
Поблагодарив, Букоткин направился к своей палате, но, когда Минна скрылась в перевязочной, повернул обратно и постучал в дверь начальника госпиталя.
— Я прошу вас выписать меня.
— Как же я вас выпишу? На вас живого места нет! — удивился начальник госпиталя.
— Все равно выпишите. Не такое время сейчас, чтобы разлеживаться.
— Не выпишу, и не просите.
Отчаявшись, Букоткин решил дозвониться до коменданта. Наконец его соединили.
— Не выписывают, товарищ генерал.
Боясь, что генерал не дослушает, Букоткин торопливо убеждал Елисеева, что совсем здоров. Но Елисеев выслушал молча. Потом в трубке послышался его глухой голос:
— Я позвоню начальнику госпиталя.
Через полчаса Букоткину вручили направление.
Повеселевший, он вышел из кабинета, нашел сестру-хозяйку и получил обмундирование. По пути к штабу на узких улочках ему попадались перегруженные машины, повозки и даже трактор с прицепом. Все двигалось на запад — к полуострову Сырве.
В штабе Букоткин направился к начальнику артиллерии за назначением, но тот был где-то на батареях. Букоткин походил по пустым коридорам, потом его вызвали к оперативному дежурному.
— Вам приказано выехать к капитану Стебелю. Сейчас все к нему эвакуируются. Кстати, заберите своих подчиненных во дворе.
— С сорок третьей батареи? — удивился Букоткин.
Обрадованный, он выбежал из дежурной комнаты. Во дворе, под ветвистой липой, на скамейках сидели усталые краснофлотцы его батареи — люди, о которыми он сражался. Силы вдруг покинули его, и он не смог тронуться с места.
— Дубровский! — узнал он кока.
Дубровский вздрогнул, повернул на окрик лицо с рассеченной щекой и встал со скамейки.
— Товарищ командир?! Вы?! — В следующее мгновение он бросился к Букоткину: — Думали, не придется больше свидеться. Ведь мы с того света, можно сказать, пришли…
Подбежали и другие краснофлотцы. Букоткин каждому жал руку, обнимал, что-то говорил. Вот они снова с ним, его питомцы, его лихие и бесстрашные артиллеристы, не дрогнувшие в неравной схватке с врагом. Но как их мало осталось! Всего четырнадцать человек…
— А где остальные?
— Остальные… — замялся Дубровский, — остальные, товарищ командир, погибли при прорыве. А раненые попали в плен. В общем, точно мы и сами не знаем…
Из рассказа краснофлотца Букоткин узнал о последних часах 43-й береговой батареи и о прорыве из окружения.
…Капитан Стебель приветливо встретил батарейцев и пригласил своего боевого соратника к себе в комнату, которая находилась в первой башне. Командир 515-й батареи был на несколько лет старше Букоткина. Широкое, почти круглое лицо, толстые губы, голубые глаза, застенчивая улыбка — все говорило о добродушии и спокойствии прославленного артиллериста, батарея которого уже два раза упоминалась в сообщениях Советского информбюро. Букоткину показалось, что Стебель внешне совсем не изменился, разве только складки возле уголков рта углубились. Последний раз они встречались в начале войны в Курессаре, когда отправляли свои семьи на Большую землю. Потом изредка говорили по телефону до того злополучного дня, когда гитлеровский десант обрушился на 43-ю батарею. И вот снова встретились.
— Куда теперь? — поняв состояние Букоткина, спросил Стебель.
— Не знаю.
— Хочешь ко мне? Должность помощника свободна. Командир первой башни совмещает. С начальством договорюсь…
Зазвонил телефон. Стебель торопливо снял трубку.
— Объявляйте воздушную тревогу, — приказал он и пояснил Букоткину: — Бомбардировщики летят курсом на батарею.