Командир роты не возражал. И вскоре два краснофлотца, нагруженные пулеметными лентами, побежали на бугор.
Моряки-артиллеристы стали готовиться к отражению новой атаки.
Возле полуразрушенной от бомбардировки казармы, на изрытом воронками плацу, построились саперы.
— По порядку номеров рассчитайсь! — подал команду Егорычев.
— Первый… Второй… Третий… Четвертый… Двадцать седьмой… Расчет окончен, — доложил последний сапер с перебинтованной головой.
«Значит, я двадцать восьмой, — произнес про себя Егорычев. — А ведь перед войной нас в роте было сто восемьдесят пять человек…» Он подошел с докладом к начальнику инженерной службы БОБРа Навагину, стоявшему перед строем:
— Товарищ майор, десятая отдельная саперная рота в количестве… двадцати семи человек построена по вашему приказанию.
Навагин молча обошел строй, заглядывая в усталые глаза саперов. Половина из них были ранены. Отдохнуть бы дать бойцам хотя бы день, да дорог каждый час — противник рвется к Менту.
От Навагина саперы узнали, что немцы прорвали последнюю линию обороны в Каймри, подошли к деревне Винтри и прижали к Рижскому заливу часть подразделений правого сектора обороны майора Ладеева. Полковник Ключников готовил сводный отряд, который должен был ночью выбить немцев из Винтри и выровнять линию фронта. Саперам предстояло идти вместе с отрядом. В их задачу входило минирование проходов и строительство двух дзотов.
Егорычев распорядился разобрать ротную баню и погрузить бревна на машину. С пристани на повозке катерники привезли непригодную для боя торпеду и три глубинные бомбы.
— Вот вам, друзья саперы, подарочек от моряков Краснознаменной Балтики, — сказал плечистый старшина 2-й статьи.
— Давай на машину, — приказал Егорычев.
К нему подошел шофер:
— Бензина нет, товарищ младший лейтенант.
Саперы раздобыли в соседних хуторах семь бутылок бензина и ведро керосина. Егорычев взял с собой отделение саперов, остальные бойцы должны были пойти с Буковским.
На развилке дорог Егорычев увидел Ключникова, Пименова и Ладеева. Они сидели на откосе дорожной канавы, перед ними лежала развернутая карта. Рядом на пригорке виднелась землянка — командный пункт заместителя командира бригады. Егорычев остановил машину и подошел к Ключникову:
— Саперы прибыли в ваше распоряжение, товарищ полковник.
Ключников о чем-то задумался и с минуту молчал. Потом наклонился к карте, на которой Пименов наносил линию фронта. Через плечо полковника Егорычев увидел черную жирную стрелку, идущую от Каймри к Винтри, — прорыв противника.
— Занимайте пока оборону на этих горках, — сказал Ключников. — А ночью пойдете к Каймри.
Саперы быстро окопались на склонах холмов, или горок Вийеристи Мяед, как называли их эстонцы. Эти холмы тянулись по всему узкому перешейку полуострова Сырве от Рижского залива до бухты Лыу и служили надежным естественным препятствием для продвижения к Менту техники врага. Справа от них стояла 45-миллиметровая противотанковая пушка.
Подошли остальные саперы и небольшая группа бойцов инженерной роты во главе с командиром лейтенантом Савватеевым.
— И это вся ваша рота? — оглядев саперов, спросил Савватеев.
— Да, — ответил Егорычев.
— И у меня не больше…
— Вас тоже на прорыв?
— А куда же еще?
— Окапывайтесь быстрее, — показал Егорычев на небо — вдоль линии фронта с запада на восток летели «юнкерсы». — А то ударят.
Едва успели бойцы инженерной роты зарыться в землю, как над развилкой дорог появились самолеты. Минут двадцать на бреющем полете они настойчиво обстреливали из крупнокалиберных пулеметов развилку и близлежащие холмы и под конец сбросили серию мелких бомб. К счастью, никто из саперов не пострадал.
Вскоре на развилку дорог выскочили немецкие автоматчики. Егорычев и Савватеев поняли: немцы хотели во что бы то ни стало захватить важную для них развилку, от которой одна дорога шла на Менту, а вторая — к бухте Лыу. Особенно противнику необходима была дорога к Лыу: по ней можно было бы зайти в тыл левому сектору обороны майора Марголина.
— Огонь, саперы! Огонь! — скомандовал Егорычев и сгоряча выпустил из пистолета всю обойму.
Рядом с ним стрелял из винтовки политрук Троль. Спокойно прицеливаясь, он хладнокровно нажимал на спусковой крючок и привычным движением правой руки перезаряжал винтовку. «Выдержка же у политрука», — спохватился Егорычев и, спрятав в кобуру пистолет, взял винтовку.
Открыла огонь и противотанковая пушка. Немецкие автоматчики, не ожидавшие такого сопротивления, быстро очистили развилку и отошли назад, за песчаный бугор. Вместо них появились мотоциклисты. На большой скорости они хотели проскочить опасный район, но артиллеристы первым же выстрелом сшибли головной мотоцикл. Еще один мотоцикл прямым попаданием снаряда был перевернут вверх колесами. Два других пытались объехать дорогу стороной, но артиллеристы в упор расстреляли и их.