Немцы прекратили стрельбу. Они смело шли к красноармейцу, решив во что бы то ни стало взять его живым. Титов попятился к замаскированному ходу сообщения; гитлеровцы, громко разговаривая, шли за ним. И тут из-за леса внезапно вывалился «юнкерс». На какие-то секунды немецкие солдаты замешкались, головы их невольно задрались к небу. Этих нескольких секунд Титову хватило на то, чтобы по ходу сообщения сбежать с противоположного склона холма к хутору. Во дворе хутора Титов остановился, не зная, куда спрятаться. В глаза бросился колодец. Прежде чем он сообразил, что делать, на него спикировал бомбардировщик. Пули со свистом впились в землю, над головой мелькнуло черное брюхо «юнкерса». Не отдавая себе отчета, Титов прыгнул в колодец и вместе с бадьей полетел вниз. К счастью, гнилые срубы возле самой воды выкрошились, и это помогло ему кое-как примоститься на выступах.
Гитлеровцы, бежавшие следом за пулеметчиком, ворвались на хутор, обыскали дом, сарай, погреб. Советский сержант словно провалился сквозь землю. Перед уходом солдаты подняли из колодца бадью, напились, потом столкнули ее со сруба.
Титову явно повезло: бадья пролетела мимо. Он еще долго выжидал, давая возможность гитлеровцам подальше уйти от хутора. По скользкой цепи с трудом дотянулся, до верхнего сруба, осторожно выглянул на улицу. Во дворе никого не было.
Взрыв на Тофри
Старый эстонский рыбак Вилли Померанц, числившийся на батарее плотником, в это утро, как и обычно, пришел на работу. В казарме он никого из краснофлотцев не застал и зашел на камбуз. Кок сержант Пустынников, увидев топор в руках старика, невольно рассмеялся.
— Мало задержаться пришлось, — по-своему понял смех кока Померанц. — Самолеты долго-долго кружили.
— Сидел бы дома, отец. Какая сегодня может быть работа! — удивился Пустынников. — Видишь, что творится кругом?
Старик покачал головой:
— Я должен столы ремонт делать. Старшина батареи сам говорил.
К камбузу на повозке подкатил краснофлотец Дуров.
— И вы здесь? — удивился он, встретив старика. — Вам что, жизнь надоела?! Фашисты наступают, а вы…
— Столы ремонтировать пришел! — высунулся из окна камбуза Пустынников.
— Я должен работать, — упрямо стоял на своем Померанц. — Старшина батареи сам говорил.
— Да, говорил. Но вчера была одна обстановка, а сегодня другая, — объяснил Дуров. — У тебя же жена, дети…
Померанц задумался, не зная, что делать. Еще вчера вечером по хуторам прополз слушок, что немцы скоро высадятся на Хиуму, а рано утром загремели взрывы. Жена не пускала его на батарею сегодня, да разве мог он обмануть краснофлотцев.
— Да вот и старшина батареи! — воскликнул Дуров.
— В чем дело? — спросил сержант Антонов.
— Товарищ на работу пришел, — показал Дуров на насупившегося Померанца. — Вы приказывали ему столы ремонтировать.
— Сегодня работы не будет. Не до этого… — устало сказал Антонов.
— Поняли, папаша? — похлопал Дуров по плечу Померанца. — Идите домой.
— А когда на работу можно приходить? — спросил Померанц.
— Да хоть завтра! — выпалил Дуров.
Старик не спеша направился на свой хутор. Пустынников остановил его:
— Постойте, отец! Заберите-ка у меня с собой кое-что…
Он наложил в мешок мяса, масла, сахара, консервов и взвалил его на спину растерявшегося рыбака.
— Несите домой. Пригодится в хозяйстве.
Вилли Померанц ушел.
— Топор свой забыл, — сказал Дуров, поднимая его. — Придет еще за ним.
— Готов завтрак? — спросил Антонов. — Краснофлотцы голодные.
— Готов, товарищ старшина, — ответил Пустынников. — Сейчас погрузим и повезем на огневую позицию.
Вдвоем с Дуровым они вынесли из камбуза белый хлеб, сливочное масло, сахар, консервы, три термоса горячего чая, посуду и погрузили на повозку.
— Боюсь, сегодня обедать нам не придется, — произнес Антонов. — А ужинать тем более. Так что учтите, товарищи.
— На всякий случай я приготовлю сухой паек, — сказал Пустынников.
— Пожалуй, так будет лучше.
Послышались тройные удары в батарейный колокол.
— Опять летят! — заметил Антонов.
Второй налет продолжался около часа. Девять бомбардировщиков беспрестанно кружили над батареей, сбрасывая бомбы. Над огневой позицией стоял сплошной грохот от разрывов бомб. Появились раненые и убитые. Горели казарма и подсобные помещения. Катаев опасался прямого попадания в орудия. К счастью, бомбы рвались рядом, обдавая стальным дождем броневые щиты. Зенитная установка батареи открыла по самолетам огонь, но на нее сразу же налетели три бомбардировщика. Посыпались бомбы, и зенитная установка замолчала навсегда.