— Дня три-четыре, думаю, продержимся, товарищ полковник, — ответил Фиронов.
Константинов повернулся к начальнику артиллерии СУСа майору Бранчевскому.
— Особую надежду я возлагаю на вашу артиллерию, Василий Игнатьевич, — сказал он и подошел к карте. — Береговые батареи должны помочь пехоте майора Фиронова. Вывозите корректировщиков триста шестнадцатой, двадцать шестой и двенадцатой батарей в Кяйну.
— С двенадцатой батареи бесполезно вызывать, товарищ полковник. У нее слишком большое мертвое пространство. Очень высокий лес у огневой позиции с юга, — объяснил Бранчевский. — Но зато ее заменит батарея лейтенанта Титова, — добавил он, напомнив о двухорудийной 130-миллиметровой береговой батарее, по его инициативе установленной на временных основаниях возле пристани Хальтерма. Орудия были сняты с 44-й и 26-й береговых батарей и месяц назад введены в строй.
— Добро! — согласился Константинов. — А батальону капитана Белинского пусть помогут батареи с Кыпу.
— Обе батареи все время обстреливаются с моря немецкими кораблями, — напомнил Бранчевский.
Константинов знал об этом. Но что он мог сделать? Батареям целесообразнее вести огонь по сухопутному противнику. Жаль, что нет торпедных катеров капитан-лейтенанта Богданова. Их пришлось отправить в Ленинград. Они бы отогнали от берегов Хиумы обнаглевшую эскадру.
Последним на совещании выступил полковой комиссар Биленко:
— Нам отступать некуда, товарищи. За нами — Ленинград. Мы же, находясь в глубоком тылу врага, являемся его форпостом. Чем дольше мы продержимся на рубеже Кяйна, полуостров Кыпу, тем меньше фашистских войск будет брошено на Ленинград. Поэтому считайте ваше направление ленинградским направлением, — сказал он.
Совещание кончилось, кабинет быстро опустел. Константинов задержал лишь начальника штаба, военкома, начальника инженерной службы БОБРа майора Навагина и секретаря уездного комитета партии Якобсона.
— А вам особое задание, Сергей Сергеевич, — подошел он к Навагину. — Требуется в три-четыре дня построить последний рубеж обороны на полуострове Тахкуна. Вот здесь, — показал Константинов на карте. — Опыт у вас большой, возглавьте все работы по строительству.
— Какими силами и средствами я буду располагать?
— В основном — местное население. Товарищ Якобсон вам поможет.
— Мы мобилизуем население города Кярдла, — сказал Якобсон.
— Поможет вам и тридцать шестой инженерный батальон, — продолжал Константинов, обращаясь к Навагину. — Ну, а средства… средства в основном подручные.
— Не густо, — улыбнулся Навагин.
— Лес используйте, — подсказал Савельев. — Его на Тахкуне много.
— Да уж придется…
Навагин с Якобсоном ушли. Биленко заторопился на 12-ю береговую батарею.
— Беспокоит меня полуостров Кыпу, Александр Сильвестрович, отрежут немцы две батареи, — сказал Савельев. — А ведь это, считайте, триста краснофлотцев! Для нас большая сила.
Константинов задумался.
— И снимать их оттуда нельзя. Немцы тут же высадят у Ристны десант и ударят в спину капитану Белинскому, — проговорил он. — На месте бы надо посмотреть…
— Вот я и думаю сейчас туда съездить.
— Поезжайте, — разрешил Константинов.
Савельев вызвал своего шофера:
— Через десять минут едем на Кыпу. Готовьте машину.
— Машина готова, товарищ полковник, — ответил Доронин.
Когда через десять минут Савельев подошел к своей легковой машине, то увидел на заднем сиденье троих краснофлотцев из штабного взвода, вооруженных винтовками и гранатами.
— Это зачем?
— Кайтселиты действуют в лесу, товарищ полковник. Там мы их в случае необходимости встретим, — кивнул Доронин на краснофлотцев.
— Ладно, — согласился Савельев, усаживаясь рядом с шофером. — Поехали!
Опасения Доронина оказались излишними: до Кыпу доехали спокойно. Машина запетляла по извилистой дороге полуострова, вскоре послышались глухие взрывы: возле маяка Ристна шел бой. Над лесом кружил самолет-разведчик. «Корректировщик. Огонь своей эскадры корректирует», — определил Савельев. Действительно, когда он поднялся на командный пункт 42-й береговой батареи, расположенной поблизости от маяка Ристна, то в амбразуру простым глазом увидел немецкий легкий крейсер и четыре миноносца. Корабли находились на траверзе маяка и вели методический огонь по огневой позиции батареи.