Богданов позвонил Стебелю:
— Посылаю в бухту Лыу два торпедных катера под командованием Осипова. Прикрывай, как всегда.
— Прикрою.
Вместе с военкомом батареи Стебель поднялся на командный пункт? По привычке осмотрел в визир горизонт: море было пустынно.
— Ничего не видно. Пусто.
В ожидании подхода кораблей с десантом Стебель все чаще и чаще садился за визир, хотя дальномерщики не спускали глаз с бухты Лыу. Закралось сомнение: будут ли корабли противника высаживать десант в секторе стрельбы батареи? Если они пойдут севернее Лыу к Кихельконне, то его батарея станет лишь простым наблюдателем. То ли дело торпедные катера! Они сами идут к противнику, а тут жди, когда корабли войдут в сектор стрельбы.
— Значит, пойдут севернее, — угадав мысли командира, разочарованно произнес Беляков. — Скоро вечер…
Стебель снова сел за визир. Его внимание привлекло маленькое полукруглое облачко на горизонте.
— Подозрительно. Не дымки ли это? На дальномере! — крикнул он в переговорную трубу. — Доложите, что за облачко по пеленгу двести девяносто.
Все впились глазами в одну точку. От перенапряжения у Стебеля зарябило в глазах, полоса горизонта сияла на солнце расплавленным металлом. Свежий предвечерний ветерок подернул мелкой рябью темно-синюю воду, и она, переливаясь золотом в солнечной дорожке, мешала наблюдению. А серовато-лиловое облачко постепенно росло, все время меняя свои очертания. Оно было похоже то на трехмачтовую парусную шхуну, то на круглую мачту со шпилем, то на высокий дом.
— Пеленг двести девяносто… дым! — доложили с дальномера.
— Теперь ясно! — объявил Стебель. — Боевая тревога!
Облачко на глазах разделилось на отдельные дымки. Все отчетливее стали вырисовываться легкие, точеные силуэты миноносцев, а рядом с ними неповоротливые громадины транспортов. Шесть транспортов под прикрытием семи миноносцев и четырех катеров двигались к берегу с намерением высадить десант в тыл гарнизона Саремы и отвлечь внимание от главного удара с востока. Миноносцы шли ближе к береговой черте, охраняя транспорты от возможной атаки торпедных катеров. Основные цели сейчас, конечно, — транспорты. А что, если попробовать открыть огонь по одному из миноносцев и попытаться заставить их уйти мористее? Тогда весь правый борт колонны останется открытым, и торпедные катера смогут беспрепятственно выйти в атаку. Но поймет ли его замысел командир отряда катеров?
Предвечернюю тишину разорвали ухающие залпы башен. Бой начала 315-я батарея. Стебель открыл огонь по головному миноносцу, и вскоре тот окутался дымом. Остальные шесть миноносцев повернули вправо и, боясь такой же участи, перешли за транспорты, оставив правый борт колонны открытым. Лишь два катера по-прежнему шли с прибрежной стороны, но они теперь не решали исхода боя.
— Этого нам только и нужно было, — весело сказал Стебель и, оторвавшись от визира, кивнул Белякову: — Теперь дело за Осиповым.
С командного пункта стоянка торпедных катеров в бухте Лыу не была видна из-за леса. Стебель уже начинал беспокоиться, как вдруг в поле видимости показались две бурлящие точки. Одна из них, распустив хвост дыма, пошла параллельно колонне транспортов, потом резко повернула вправо и начала стремительно приближаться к головному транспорту. Миноносцы и катера опоясались вспышками, но было уже поздно. Над головным транспортом взметнулся гигантский столб воды, а торпедный катер, сделав зигзаг, вышел в атаку на второй транспорт. Второй катер, поставив завесу, ринулся на третий транспорт и торпедировал его. Взрыв был особенно велик, две торпеды буквально разломили корабль пополам. В визир Стебель видел, как он начал погружаться в воду.
— Хорошо! — крикнул Стебель и навел перекрестие сетки визира на очередную цель. — По четвертому транспорту! — передал он команду на дальномер.
Беляков, наблюдая в бинокль за четвертым транспортом, видел, как возле него, сверкнув на солнце золотом, выросли фонтаны воды. Транспорт неуклюже повернул к морю, пуская густые клубы черного дыма. Видно было, что судно напрягало последние силы, пытаясь уйти из-под обстрела в открытое море.
— Уйдет, — вырвалось у Белякова.
— Не уйдет! — заверил Стебель.
И как бы в подтверждение его слов два снаряда разорвались на палубе транспорта. Судно загорелось, потеряло ход. Уцелевшие корабли противника поспешно и неорганизованно начали отходить на запад.
Уже ночью на имя коменданта БОБРа поступила радиограмма от Военного совета Краснознаменного Балтийского флота, подписанная командующим флотом вице-адмиралом Трибуцем: