О том, что брат Илия никогда не изъявлял желания воссоединиться со своим орденом
Тринадцатым недостатком брата Илии было то, что он никогда не изъявлял желания воссоединиться со своим орденом, но постоянно, до конца своей жизни, пребывал в упорстве своем. А когда генеральный министр брат Иоанн Пармский[704], выказав ему всяческую милость и всевозможное расположение, послал к нему брата Герарда из Модены, который был одним из первых членов ордена и близок к Илии, с просьбой, чтобы тот ради любви к Господу и ради блаженного Франциска и для блага своей души подал хороший пример и вернулся в орден, Илия в ответ сказал брату Герарду: «Я слышал столько лестного о почтенном отце Иоанне Пармском, что не отказался бы пасть ниц к стопам его и повиниться, полагаясь на его благосклонность, но меня беспокоит, как бы министры провинций, которых я обидел, не надругались надо мной, заковав /f. 278b/ меня в железо, посадив в темницу и кормя "скудно хлебом и скудно водою" (3 Цар 22, 27). Кроме того, я оскорбил римскую курию; мне известно, что кардинал-протектор ордена предлагал наложить на меня покаяние. К тому же я не хочу лишиться милости императора, которую он мне оказывает».
Итак, брат Герард из Модены провел весь этот день в обители Челла ди Кортона в доверительной беседе с братом Илией, стараясь по мере сил склонить и убедить его и всех его близких подчиниться предписаниям ордена, по слову Писания, Притч 21, 12[705]: «Праведник наблюдает за домом нечестивого, чтобы отвратить нечестивых от зла». И у Иакова сказано, 5, 19–20: «Братия! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов». Но брат Герард трудился понапрасну, ибо Илия не согласился по приведенным выше причинам и чтобы исполнилось слово Писания: «Не восхотел благословения, – оно и удалится от него» (Пс 108, 17); и Апок 22, 11: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится». После беседы брат Герард провел там всю следующую ночь без сна, и, как потом рассказывал, ему казалось, что по дому и обители всю ночь бегали туда и сюда, подобно нетопырям, бесы; он даже слышал их голоса, «и объял» его «ужас и трепет, дыбом стали волосы» на нем, «и потряс все кости» его, Иов 4, 14–15. С наступлением утра он попрощался и поспешно удалился /f. 278c/ со своим товарищем, и все, что он видел и слышал, по порядку рассказал генеральному министру.
И вот по прошествии времени брат Илия скончался[706]. Еще раньше он был отлучен от Церкви папой Григорием IX. Теперь он знает, оправдан ли он и хорошо ли он позаботился о душе своей[707]. Пожалуй, сам увидел! Ибо, как написано о Боге, 1 Тим 2, 4, что Он «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины», так написано и то, что «Он не поддерживает нечестивых», Иов 36, 6. Ведь есть иные, не желающие вести добропорядочную жизнь, а в конце ее надеются примириться с Богом, но обнаруживают свое заблуждение, как говорит Апостол, Рим 1, 28: «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства», то есть чтобы они не надеялись. Посему Беда говорит[708]: «Поскольку человек не захотел поступать хорошо, пока он мог, наказан он тем, что не сможет, когда захочет». Вот почему Господь говорит, Втор 32, 20: «Сокрою лице Мое от них [и] увижу, какой будет конец их». О том же, Иер 18, 17: «Спиною, а не лицем обращусь к ним в день бедствия их». И это не без причины, ибо они так же поступили и с Господом, как сказано, Иер 2, 27: «Они оборотили ко Мне спину, а не лице». Но иначе Он поступает с праведными. Посему Тов 2, 18[709]: «Мы – дети святых и ожидаем той жизни, которую Бог дарует тем, кто всегда верен Ему».
Далее, по прошествии времени, поскольку, как сказано, Еккл 8, 6, «для всякой вещи есть свое время и устав», некий кустод приказал вырыть тело брата Илии и бросить в навозную яму согласно тому, что сказано об Иоакиме, сыне Иосии, царя Иудейского, Иер 22, 19: «Ослиным погребением будет он погребен; вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима».
Ежели кто спросит, на кого по облику был похож сей брат Илия, мы скажем, что его вполне можно уподобить брату Уго из Реджо /f. 278d/ по прозвищу Уго Соломинка[710]. Сей Уго в миру был учителем грамматики, и великим шутником, и великим краснобаем, а в ордене братьев-миноритов он был известным и превосходным проповедником; своими проповедями и примерами он опровергал и посрамлял хулителей ордена. В самом деле, когда некий магистр Гвидо Бонатти из Форли, именовавший себя философом и астрологом, бранил[711] проповеди братьев-миноритов и проповедников, брат Уго привел его в такое замешательство в присутствии всего университета и населения Форли, что все то время, пока брат Уго находился в тех краях, тот не только не осмеливался говорить, но даже и появляться. Брат Уго был неистощим по части пословиц, басен, примеров, и они превосходно звучали в его устах, потому что все это он говорил уместно, прилагая к людским нравам. Язык его был красноречив и приятен, и народ охотно его слушал. Министры же и прелаты ордена не любили его, ибо он говорил притчами и посрамлял их пословицами и примерами. Но они мало заботили его, потому что был он человеком прекрасной жизни.
704
Иоанн Пармский, генеральный министр ордена францисканцев с 1247 по 1256 г. Позже за свою приверженность доктрине Иоахима Флорского был осужден Бонавентурой, новым генеральным министром ордена (1257).
705
Вторая часть стиха переведена по Вульгате. Ср. в синод. переводе: «... как повергаются нечестивые в несчастие».
707
Перед смертью Илия был приобщен к Церкви (20 апреля) и оправдан архиепископом Кортонским Бенчо (Бенцио), а 21 апреля принял причастие.