О Гульельмотто из Апулии, наследовавшем господину Паоло Траверсари
По смерти господина Стефана[745] прибыл из Апулии некий Гульельмотто[746] со служанкой, которая прежде звалась Паскуэтта; а он дал ей имя Айка и говорил всем, что она его жена и дочь господина Паоло Траверсари. Действительно, в свое время император Фридрих захватил Айку, дочь господина Паоло Траверсари, и отправил ее как заложницу в Апулию. Но потом, разгневавшись на отца этой девушки, повелел бросить ее «в печь, раскаленную огнем» (Дан 3, 11), и так она отдала небесам душу свою. Ибо некий брат-минорит из Равенны по имени Убальдин, человек благородный, брат господина Сеньорелло, жившего в Апулии, присутствовал при сем и исповедовал ее. И была она весьма красивой госпожой; и неудивительно, ибо у нее был весьма красивый отец. Взгляни на Паоло Траверсари и на короля Иоанна[747] и рассуди сам, если можешь, кто из них краше.
А эта Паскуэтта, называвшая себя дочерью господина Паоло и присвоившая себе имя Айка, была отвратительной и безобразной и сверх меры жалкой и жадной. Ведь я беседовал с ней в Равенне, где я жил в то время, когда она туда прибыла, и видел ее раз сто. Она от своей госпожи усвоила манеру поведения родителей Айки /f. 281d/ и обстоятельства жизни в городе Равенне. Кроме того, один человек из Равенны, которого я хорошо знал, часто бывал в Апулии и злонамеренно обучал вышесказанному Паскуэтту в надежде получить от нее награду, если она возвысится. В обыденной жизни его звали господин Уго де Барчи, и он был моим знакомым.
Итак, Гульельмотто со своей женой прибыл в Равенну. Услыхав об этом, жители Равенны возликовали и вышли им навстречу, чтобы с радостью принять их. И я с одним братом, моим товарищем, вышел за ворота Святого Лаврентия, остановился на мосту через реку и стал ждать, что же произойдет. Пока я стоял в ожидании, мимо меня пробежал какой-то юноша и сказал мне: «А почему не пришли другие братья? Воистину, если бы папа находился в Равенне, он должен был бы выйти навстречу вместе с кардиналами, дабы лицезреть такую радость». Услышав это, я пристально взглянул на него, рассмеялся и сказал: «Да будет с тобой благословение, сын мой, ибо ты хорошо сказал».
Вступив в Равенну, прибывшие тотчас направились к церкви Сан-Витале, чтобы сначала посетить место погребения Паоло Траверсари. И когда Паскуэтта стояла возле гробницы господина Паоло, она начала громко рыдать, словно она оплакивает отца своего, господина Паоло, человека знатного, отважного и мудрого, и выражать отвращение, негодуя, что в гробнице отца была погребена Траверсария. После этого они отправились в предназначавшуюся им резиденцию. Обо всем этом мне поведал присутствовавший там и видевший все монах, господин Иоанн, ризничий церкви Сан-Витале и мой друг.
На следующий день господин Гульельмотто произнес речь в городском совете Равенны. Он ведь был красивым рыцарем и великим краснобаем. Когда он кончил разглагольствовать /f. 282a/ и ораторствовать, жители Равенны предложили и пообещали ему гораздо больше, чем он сам у них просил, ибо они были рады, что род господина Паоло может снова возродиться. С этим согласился и господин Филипп, архиепископ Равеннский, родом из Тосканы. И получил Гульельмотто владения и земли лучшие, чем те, которыми владел когда-то господин Паоло, и имел Гульельмотто в изобилии и деньги и доходы; и построил дворы, и дома, и стены, и дворцы, и процветал он многие годы, как я видел своими глазами. В конце концов Гульельмотто восстал против сторонников Церкви и был изгнан за это из Равенны, и все его дворцы и здания были разрушены, по слову, написанному в Притчах, 17, 16: «Кто высоким делает свой дом, тот ищет разбиться». Также Сир 21,9: «Строящий дом свой на чужие деньги – то же, что собирающий камни для своей могилы».
А эта Паскуэтта, жена Гульельмотто, велевшая называть себя Айкой, не имела от него сына, и послала она в Апулию, приказав привезти ей оттуда мальчиков пяти и семи лет, и говорила, что это – ее сыновья. Когда один из них умер, она похоронила его в гробнице господина Паоло и начала громко стенать и причитать: «О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю? О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю? О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю?» В конце концов во время весьма многочисленных войн она встретила свой последний день в Форли, а Гульельмотто вернулся в Апулию, скитаясь «как ограбленный и обнаженный» (Мих 1, 8), так что можно сказать поэтической строкой[748]:
746
В «Равеннских списках» под годом 1268 он назван Гульельмо Франчизио (Cuillielmus Francisius). См.: