Далее, в тот небольшой промежуток времени, до того как пармцы одержали победу над городом Витторией, с обеих сторон выходили каждый день арбалетчики, лучники, то есть стрелки, пращники, и происходили жестокие сражения, как я видел своими глазами. Да и наемники всякий день разбредались по Пармскому епископству, все грабя и сжигая. Так же поступали и сами пармцы с жителями Кремоны и Реджо.
О том, что мантуанцы сожгли Казальмаджоре
В то время пришли также мантуанцы и до тла, как я видел своими глазами, сожгли Казальмаджоре.
О том, что император во время осады Пармы приказывал ежедневно обезглавливать некоторых из своих противников
А император всякое утро приходил со своими людьми и на берегу реки Пармы рубил головы когда троим, когда четверым, а если на то была его воля, то и большему числу людей из Пармы, Модены и Реджо, сторонников Церкви, которых он держал в оковах; делал он это на виду у жителей Пармы, находившихся в городе, дабы причинить им боль. И происходило это на берегу реки Пармы по направлению к горам, выше моста Госпожи Эджидии в местечке, называемом Бидуццано. И в это время там с императором была вся кавалерия во всеоружии, из опасения, что пармцы вместе с теми, кто с оружием вернулся в город из изгнания, нападут на них. Ибо, как говорит блаженный Иероним: «Благоразумно бояться того, что может случиться»[827]. Ведь «благодаря собственной предусмотрительности враг становится менее опасным»[828]. Но обычно говорят:
Об этом одном дне сказано, Зах 14, 7: «День этот будет единственный, ведомый только Господу». Этим единственным днем оказался тот, когда пармцы заставили императора с позором бежать из его города Виттории. И получил он, конечно, по заслугам, потому что предал смерти многих невинных людей. Посему Господь говорит, Мф 23, 34: «И вы иных убьете и распнете, а иных будете бить». Что и случилось с господином Андреа да Треццо, знатным кремонским рыцарем, и с Конрадом из Берчето, клириком и опытным воином, которых Фридрих подверг разного рода пыткам огнем и водой и другим различным мучениям.
О пармских рыцарях, на которых моденцы и реджийцы наложили оковы во время раздора между Фридрихом и Церковью
Еще до того, как Парма отпала от Фридриха, пармцы отправили в Модену двести рыцарей для охраны города, которых моденцы, бывшие на стороне императора, немедленно заключили в темницу и наложили на них оковы, после того как узнали, что Парма отпала от императора. Точно так же поступили и реджийцы с пармцами, которые были у них по той же причине. И вот император послал за этими рыцарями и посадил их в Виттории в темницу и, когда у него было желание, некоторых из них предавал смерти; и особенно, когда он совершал вылазку против города Пармы, осыпая ее в пылу сражения оскорбительными словами, а успеха это не приносило, тогда он остужал свое сердце, убивая пленных. А он часто испытывал свои силы, чтобы овладеть городом.
О рыцарях из Анконской марки, которых император приказал вздернуть на виселицу
Также однажды некие рыцари из Анконской марки покинули войско императора и, бежав, вошли в Парму и заявили, что они желают быть на стороне Церкви. Их приняли охотно и с радостью. Беглецы же поступили так потому, что император в начале мятежа в Парме, боясь потерять Анконскую марку, приказал многих рыцарей из нее содержать под стражей в городе Кремоне: некоторых – в государственной тюрьме, некоторых же – в домашнем заточении. И тех, кого содержали /f. 292d/ без оков в домашнем заточении, ожидала худшая участь, хотя об этом они и не знали. Ибо к пятерым рыцарям из Марки, содержащимся в Кремоне в каком-то доме, в то самое время, когда они мыли руки, собираясь ужинать, явился посланец из числа сторонников императора и велел им тотчас же, без промедления садиться на коней и вместе с ним ехать к императору. И когда они доехали до одного поля за пределами города Кремоны, называемого Мозой, он подвел их к виселице, где их и повесили. При этом палачи приговаривали, что «так поступить с вами приказал император, потому что вы – предатели». А ведь они явились помогать ему! На следующий день пришли братья-минориты, сняли их с виселицы и похоронили; и монахи с трудом смогли отогнать волков, чтобы они не пожрали висевших на виселице. Все это я видел, ибо в то время жил в Кремоне, а также и в Парме.
828
Это высказывание заимствовано из «Жития Франциска» Бонавентуры. См.: