Превыше прочих святых мест он почитал церковь блаженного апостола Петра в Риме, в дар которой уступил огромную сумму денег; во всем королевстве в это время он ни о чем не заботился более, чем о том, чтобы город Рим благодаря его труду и заботам засиял прежним величием, а церковь св. Петра была не только охраняема и оберегаема им, но и украшена, и одарена его стараниями более всех церквей. Хоть он и любил ее столь сильно, но на протяжении 46 лет, в течение которых правил, только четыре раза посетил ее ради молитвы и исполнения обетов. Причиной же его последнего визита было не только [благочестие], но и то, что римляне, причинив много обид понтифику Льву, а именно, вырвав глаза и урезав язык, как уже говорилось, заставили его воззвать к верности короля6. Поэтому, отправившись в Рим, чтобы восстановить положение дел в церкви, пришедшей в полный беспорядок, он провел там все зимнее время. В это время он принял титул императора и августа, от которого поначалу решительно отказывался, уверяя, что вообще не пошел бы в этот день в церковь - несмотря на торжественность праздника - если бы заранее знал о намерениях понтифика. Зависть Константинопольских императоров, негодовавших на то, что он принял этот титул, он перенес с великим терпением и победил их упорство великодушием, в котором без всякого сомнения намного их превосходил, отправляя к ним частые посольства и в письмах называя их братьями.
После принятия императорского титула он обратил внимание на то, что многое в законах его народа было несовершенно, - ведь франки имели два закона, во многих пунктах весьма различных, - и задумал добавить то, чего недоставало, удалить разночтения, а ложно и неправильно изложенное исправить. Однако он ничего этого не сделал, разве что добавил к законам несколько глав, да и то неполных. Зато он велел записать, доверив бумаге, устное право всех народов, живущих под его властью; он также записал и сохранил варварские и древнейшие песни, в которых воспевались деяния и войны древних королей.
[Карл] положил начало грамматике родного языка и дал отечественные названия месяцам, которые до этого времени назывались у франков частично латинскими, частично варварскими именами; так, январь он назвал «винтерманот», февраль - «хорнунг», март - «лентиманот», апрель - «остерманот», май - «вуннеманот», июнь - «брагманот», июль - «ховеманот», август - «арнеманот», сентябрь -«витеманот», октябрь - «виндеманот», ноябрь - «хербистманот», декабрь - «хейликманот». Ветры он также обозначил двенадцатью собственными именами, тогда как прежде их было не более четырех; субсолан он назвал «остервиндом», эвр -«остсундроном», евроавстр - «сундостроном», австр - «сундроном», австроафрик -«сундвестроном», африк - «вестсундроном», зефир - «вестроном», хор - «вестнордроном», цирций - «нордвестроном», септентрион - «нордроном», аквилон -«нордостроном», вультурн - «остнордроном».
Христианскую религию, в которой с детства был воспитан, он почитал с величайшим уважением; ради нее он построил в Ахене исключительной красоты базилику и украсил ее золотом, серебром, светильниками, а также массивными решетками и вратами из чистой бронзы; не сумев найти для ее постройки колонны и мрамор, он вывез их из Рима и Равенны.
Он неустанно посещал церковь и утром, и вечером, и в ночные часы; и во время службы, насколько то позволяло здоровье, изо всех сил заботился о том, чтобы все, что в ней происходило, совершалось с великим почетом, и очень часто увещевал сторожей не допустить, чтобы осталось в ней или было привнесено что-то грязное и нечистое. Он настолько заботился о священных сосудах из золота и серебра, об одеждах ее священнослужителей, что во время торжественных богослужений даже привратникам, бывшим ниже прочих по чину, не нужно было служить в домашней одежде. Он самым тщательным образом исправил искусство чтения и пения псалмов; ведь он прекрасно разбирался и в том и в другом, хотя сам никогда не читал на людях, а если и пел, то только в хоре, да и то вполголоса.
Был обычай, чтобы наставник школы в базилике назначал накануне, кто и какие псалмы будет петь ночью. Молитвы же, которые следовало громко читать, никто никому не давал; никто не записывал их на бумагу или доску, и даже гвоздем нацарапать не имел права; но все старались сделать для него ясным все, что он должен был прочитать, так, чтобы, когда внезапно будет велено читать, у него все было под рукой. Протянув палец или посох или направив его со своей стороны на сидящих где-нибудь далеко, он указывал на то, что следовало читать; а о конце чтения давал знать голосом, от которого все настолько зависели, что или заканчивали предложение, или обрывали его на полуслове, когда король давал знак к концу чтения.c Но вернемся теперь к хронике.
bВ том году, о котором мы говорили выше, случилась немалая смута в Фульде, в монастыре св. Бонифация, и 12 братьев из этой обители обратились вместе с аббатом Ратгаром к правосудию императора Карла; но не так была укрощена эта смута. Позднее Рикульф, архиепископ Майнцский, Бернхар7, епископ города Вормса, Хатто8, епископ Аугсбурга, и Вольгар9, епископ Вюрцбурга, съехались ради этого дела по приказу императора и укротили ее.b
A.812
812 г.aУмер Хемминг, король датчан; Зигфрид, племянник Готфрида, и Анило, племянник Харальда, желая наследовать ему, не смогли договориться о разделе королевства; собрав войска и вступив в битву, они оба погибли. Все же партия Анило, одержав победу, поставила над собой королями его братьев - Харальда и Регинфрида1; следуя необходимости, их власть над собой признала и побежденная сторона. В этом сражении, как говорят, пало 10940 мужей.
1
Зигфрид (811 г.) и Анило (Ануло) (811— 812 гг.) были племянниками Готфрида. Харальд Клак и Регинфрид были братьями Анило и правили (совместно) в 812-815 гг.