59. И в ту же самую субботу я послал за баронами и ноблями моего двора, за Доном Нуньо, графом Ампуриаса, Эн Гильеном де Монкадой и другими. Послал я также за некоторыми из капитанов, пользовавшимися наибольшим авторитетом на флоте, и посоветовался с ними относительно того, что следует сделать сначала. Данный ими совет был таким: послать Дона Нуньо на его собственной галере и Эн Рамона де Монкаду на галере из Тортосы пройти вдоль побережья, как будто они идут к Мальорке; и все мы высадимся там, где они решат флоту остановиться. Они нашли место, называемое Санта Понса, и подумали, что оно хорошо для высадки. То был холм вблизи моря, на каковом холме, если разместить там пять сотен человек,[166] то не было бы никакого опасения, что они будут изгнаны прежде, чем прибудет остальная часть флота. Было определено, что в воскресенье мы должны расположиться на том холме Панталеу, и так мы и сделали. В полдень в воскресенье сарацин, прозываемый Али, прибыл на корабле из Ла Паломеры и сообщил нам новости, касающиеся острова, короля и города. В полночь я приказал, чтобы галеры снимались с якоря, и чтобы никто не кричал 'Айос',[167] но чтобы в то время, когда они снимаются с якоря, они стучали палкой на носах транспортов и галер. Это была хорошая гавань, и судам требовался только один якорь для удержания. И было сделано так, поскольку перед нами на берегу расположилось никак не меньше пяти тысяч сарацин и две полных сотни лошадей, и разбитые ими палатки. И когда наступила полночь, можно сказать, что не один человек во всем флоте не произнес ни слова. Каждая из двенадцати галер взяла на буксир транспорт[168] и пошла, осторожно буксируя его из гавани. Сарацины почувствовали это и пробудились. Наши люди, буксировавшие транспорты, прекратили грести, прислушались и продолжили буксировать с осторожностью. А немного спустя, сарацины громко закричали, и я увидел, что мы полностью обнаружены. Они кричали; и мы кричали: "Двигаемся, и удача будет с нами." Сарацины пошли землей, всадники и пехота, внимательно следя, где мы станем высаживаться. И наши двенадцать галер и двенадцать транспортов приложили столько усилий, что на самом деле подошли к месту высадки раньше них.
60. И первыми из тех, кто высадился, были Дон Нуньо, Дон Рамон де Монкада, Мастер Храма, Эн Беренгер де Санта Эухения и Эн Хилаберт де Круилес. Прежде чем они вышли на берег, на холм возле моря высадились семь сотен христианских пеших воинов и, возможно, сто пятьдесят кавалерии.[169] Сарацины построились перед ними для сражения; и их было полных пять тысяч пехоты и двести лошадей. Эн Ремон де Монкада подошел и сказал, что он проверит их. Он пошел один, сказав: "Пусть никто не идет со мной." И когда он приблизился к врагу, он воззвал к нашим людям и, когда они поднялись к нему, сказал: "Давайте нападем на них, поскольку они хороши, но только не в деле." Он был первым, кто достиг их. Когда христиане оказались в пределах четырех длин копья от них, мавры повернули свои головы и бежали. Они пытались настичь их, и больше тысячи пятисот сарацин было убито в этом деле, ибо наши люди не брали пленных. Совершив это, они возвратились к морскому берегу. Когда я высадился, я нашел мою лошадь под седлом и услышал, как один из арагонских рыцарей, только что высадившийся с одного из транспортов, сказал: "Нет нам счастья! потому что первое сражение на Мальорке уже выиграно, а нас в нем не было." Тогда я сказал: "Есть ли из рыцарей кто-нибудь, кто пойдет со мной дальше вглубь острова?" И те, кто уже вооружился, пошли со мной, около двадцати пяти из них. И мы рысью[170] двинулись туда, где произошло сражение. И мы увидели там на холме от трехсот до четырехсот пеших сарацин. Они тоже увидели нас, спустились с холма, на котором были, и перебрались на другой более отдаленный холм. И рыцарь, один из Ае из Тауста, сказал: "Мой господин, если вы желаете настичь их, давайте поспешим." Так что я поторопился, и, настигнув их, убил четырех или пятерых из них. И по мере того, как мои люди продолжали подходить, они поражали и убивали мавров, схватываясь с ними. Я и со мной еще трое рыцарей, выступили против спешившегося рыцаря, у которого на плече был щит, копье в руке, меч на поясе, сарагосский шлем на голове, и бывшего в кольчуге. Мы призвали его сдаться, но он обратился против нас со своим копьем и не ответил. Тогда я сказал: "Бароны, лошади в этой стране обладают большой ценностью. У каждого из нас она есть, но лишь одна, а одна лошадь стоит двадцати сарацин. Я покажу вам, как убить этого. Давайте окружим его, когда он направит на одного из нас свое копье, другой пусть ударит его с тыла и собьет его с ног. Так что он не причинит вреда никому." Когда мы решили так и поступить, Дон Педро Лобера приблизился и бросился к сарацину. Сарацин, видевший его, направил свое копье в грудь лошади так, что оно вошло в него на половину фатома. Лошадь, однако, поднялась перед ним (сарацином) и сбила его с ног. Он пытался подняться и схватиться за меч. После того все мы бросились к нему и сказали ему сдаваться. Тем не менее он продолжал, желая умереть, но не сдаться. Мы снова сказали ему: "Сдавайся". Он сказал 'Le', что означает "Нет". Помимо него, было убито еще около восьмидесяти сарацин. И мы возвратились в лагерь.
166
В издании 1557 г. - сто человек: в испанской версии "quinientos hombres". Нет никаких причин, однако, для изменения.
167
168
Слово, переводимое как "транспорты" -
169
Каждый рыцарь или военнослужащий имел под своим началом четырех или более владетелей и слуг; об этом всегда следует помнить в рассказах о кампаниях Хайме, в противном случае число рыцарей будет выглядеть чрезвычайно малым.
170
Darlot. В тексте говорится (гл.23) "E ixquem trotant e