61. Когда я прибыл туда (это было, наверное, около заката), Эн Гильен де Монкада, Эн Ремон[171] де Монкада и с ними другие рыцари пришли, чтобы поклониться и приветствовать меня. Я сошел с лошади и пошел к ним пешком. Эн Гильен де Монкада улыбался. Я был рад, поскольку боялся его выговора за свою поспешность и почувствовал, что он не будет столь суров ко мне, как я думал. Эн Ремон де Монкада сказал: "Что вы делаете? Вы хотите погубить себя и всех нас? Если бы в результате неудачи мы потеряли вас, - а вы не сомневаясь, рискнули этим, - армия и вообще все было бы потеряно. И тогда тот добрый труд, что мы предприняли, так никогда и не будет исполнен ни одним человеком на земле." Эн Гильен де Монкада сказал: "Ремон, поистине, король совершил величайшую глупость. Однако мы можем забыть об этом, поскольку его оружие показало себя хорошо. Это его неотъемлемое право, быть недовольным и нетерпеливым, не участвуя в сражении. И, мой господин", продолжал он, обращаясь ко мне, "сдерживайте себя, поскольку в вас заключена наша жизнь или смерть. Успокаивайте себя тем, что, вступив на эту землю, с того момента вы являетесь королем Мальорки. Если вы умрете в этом деле, вы умрете как величайший человек в мире. И даже если вас ранят и вы окажетесь в кровати, вы все равно сохраните эту землю для себя и для ваших людей." Эн Ремон де Монкада тогда сказал: "Мой господин, теперь мы должны решить, как нам следует охранять себя сегодня ночью, поскольку этой ночью нужно ждать наибольшей опасности, с какой вы столкнетесь в этой стране. Потому что, если мы не выставим хорошую стражу, чтобы мы могли вооружиться прежде, чем они доберутся до нас, все мы погибнем." И я сказал им: "Вы, знающие лучше меня, говорите сразу, что нужно сделать, что станет нашим следующим шагом?" Они сказали: "Тогда, мой господин, вооружите вечером сотню всадников, и пусть они расположатся для наблюдения на таком удалении, чтобы лагерь успел вооружиться до подхода сарацин." Я ответил, что он говорит правильно. Я еще не обедал и сказал, что после обеда разошлю сообщения ноблям, чтобы каждый из них вооружил третью часть своих слуг, всадников и пеших людей, а также отправлю разведчиков, чтобы они доставили новости, если услышат что-либо. Итак, после того, как я немного поел, я послал своих стражей к каждому из баронов, но найденные ими не могли отослать никого из людей вследствие беспорядка в их отрядах, и среди людей и среди лошадей, причиной чему было море и сражение, происходившее на берегу. Я положился, однако, на разосланных ими разведчиков и пошел спать. Наши суда с полными тремястами рыцарями и их лошадьми на борту находились тогда у мыса Ла Поррасса, и к вечерне они увидели армию короля Мальорки на холме над гаванью Портупи. Тогда Дон Ладрон, арагонский дворянин из моей свиты, бывший на борту одного из кораблей, условился с рыцарями свиты послать морем барку, чтобы сообщить мне о короле Мальорки и его армии, разбившей палатки на холмах над гаванью Портупи, и чтобы я позаботился о своей охране. То сообщение прибыло ко мне в полночь на среду. Тогда я направил посыльного к Эн Гильену де Монкаде, Дону Нуньо и ноблям армии, но чтобы все они не поднимались до рассвета. Когда наступил день, все мы поднялись и прослушали мессу в моей палатке. И епископ Барселоны произнес следующую проповедь.
171
Рамон, Ремон, Раймундо - вариации одного и того же имени.