62. "Бароны, сейчас не время для долгой проповеди, случай этого не позволяет. Предприятие, каким занят король, наш господин, и вы, является трудом Божьим, не нашим. Вам следует полагаться на то, что кому бы ни пришлось умереть в этом похвальном труде, тот умрет за нашего Бога и обретет Рай и будущую славу на вечные времена. А тот, кто останется жив, удостоится чести и хвалы в жизни и добрый конец в смерти. И, бароны, укрепитесь в Боге; ради нашего повелителя, короля, и нас, и вас, все желайте уничтожить тех, кто отрицает имя Иисуса Христа. Каждому надлежит и каждый может верить, что Бог и Его Мать ныне не отступят от нас, но вернее того дадут нам победу; так что будьте храбры и верьте в то, что мы преодолеем все, ибо сражение будет в этот день. И утешьтесь и возрадуйтесь, поскольку мы идем с нашим добрым законным господином, королем, и с Богом, помогающим нам, Который над ним и над нами." И на том епископ закончил свою проповедь.
63. И после мессы, Эн Гильен Монкада принял причастие. Я и большая часть [армии] приняли ее перед погрузкой на суда. Он (Монкада) принял своего Создателя на коленях, рыдая, в слезах, текущих по его лицу. После этого они говорили о том, кому следует возглавить атаку. Эн Гильен де Монкада сказал: "Возьмите это на себя, Эн Нуньо." И Эн Нуньо сказал: "Сегодня, это скорее следует сделать вам." Эн Ремон де Монкада сказал: "Эн Нуньо, мы хорошо знаем, что вы так говорите и поступаете, поскольку не любите жестокие удары сражения, какие ожидают нас в Поррассе." Эн Гильен де Монкада сказал: "В любом случае, для меня это не имеет значения." И Эн Гильен и Эн Ремон де Монкада согласились, что не станут останавливаться, пока не приблизятся к боевым порядкам сарацин. После того ко мне прибыл один из моих людей и сказал: "Ло! вся пехота выходит из лагеря и намеревается выступить." Я оседлал упряжную лошадь, и Эн Рокафор отправился со мной; он нашел кобылу и оседлал ее, поскольку у него не было своей лошади, находившейся еще на борту корабля. Я приказал, чтобы была приведена моя лошадь, а тем временем направился к пехоте, которой было от четырех до пяти тысяч, и обратился к ним с такими словами: "Злые изменники,[172] вот вы кто! Как вы можете так поступать? ибо, если несколько всадников нападут на вас, они, без сомнения, перебьют вас всех до одного." Люди поняли, что я говорил с ними разумно, и поэтому остановились и сказали: "Король говорит истину, мы ведем себя как болваны." И так я удерживал их, пока не подошли Эн Гильен и Эн Ремон де Монкада, граф Ампуриас и другие из его дома, и я сказал: "Здесь пехота, которую я остановил, ибо они выдвигались." Они сказали: "Вы поступили очень хорошо." Пехота была передана им, и они двинулись вместе. И когда они немного прошли, я услышал громкий шум, после чего послал сообщение Дону Нуньо об этом, ибо в воздухе был великий шум, и я очень боялся, что наши люди будут разбиты сарацинами. Посыльный не возвращался, и я решил, что он слишком задерживается. Тогда я сказал: "Эн Рокафор, так как наш посыльный не возвращается, идите туда вы и предупредите их; скажите Дону Нуньо, что я буду обижен за его сегодняшнюю задержку, поскольку я, вероятно, могу понести от этого такой урон, какой все его деньги не смогут возместить. Неправильно, когда авангард находится настолько далеко от арьергарда, что один не может видеть другого." Эн Рокафор сказал: "Вы, мой господин, здесь один, и ни в коем случае я вас не оставлю." И тогда я сказал: "Святая Мария! почему Дон Нуньо и рыцари так медлят? Ужасно, что в этот день они действуют против меня." Пока я говорил, я отчетливо слышал грохот оружия и крики, и я сказал: "O, Святая Мария! помоги нашим людям, ибо, полагаю, они встретили врага." И тем временем прибыл Дон Нуньо, и с ним Бертран де Найа; и Лопе Хеменес де Лусия, Дон Педро Помар и весь их отряд, Эн Дальмо и Эн Хаспер де Барбера. Они сказали мне: "Почему вы здесь?" Я сказал: "Я прибыл сюда, поскольку должен был остановить пехоту. Кажется, сейчас они вступили в бой с сарацинами. Ради Бога дайте нам наш доспех." Эн Бертран де Найа сказал: "Здесь ли ваша стеганная куртка?" Я сказал: "Нет, у меня ее нет." "Тогда возьмите это", ответил Эн Бертран. Я спешился, надел куртку, которую он мне дал, и мою собственную кольчугу поверх нее, на голову надел свой надежный железный шлем, и известил Дона Педро Корнейля, Дона Эхимена Дорреа и Эн Оливера быть на страже, поскольку сражение как раз началось.
64. И когда сражение было почти закончено, я встретил рыцаря и сказал ему: "Что случилось, и что сделали наши люди?" Он сказал: "Граф Ампуриас и тамплиеры атаковали шатры, а Эн Гильен и Эн Ремон де Монкада атаковали левый фланг." Я сказал: "И больше вы ничего не знаете?" "Знаю, что христиане трижды побивали сарацин, и сарацины тоже трижды побивали христиан." Я сказал. "Где они?" Он сказал: "На том холме." Потом я встретил Эн Гильена де Медиону, о котором говорили, что во всей Каталонии не было человека, который бы лучше бился на копьях; он был хорошим рыцарем и уходил из битвы с кровоточащей верхней губой. Я сказал ему: "Эн Гильен де Медиона, почему вы покидаете сражение?" Он сказал: "Потому что я ранен." Я подумал, что у него какое-либо смертельное ранение на теле, и сказал: "Куда вас ранили?" "Я ранен камнем, ударившим меня в рот." Я схватил за узду его лошадь и сказал: "Возвращайтесь опять в битву. Хорошего рыцаря такой удар, как этот, должен разозлить, а не заставить покинуть битву." Но некоторое время спустя, когда я высматривал его, я его не увидел. Когда я поднялся на холм, со мной было не более двенадцати рыцарей, знамя Дона Нуньо, Ротан, которому оно было поручено, Сир Гильом, сын короля Наварры и другие; возможно, всего тридцать рыцарей, и они прошли передо мной. На холме, где расположились сарацины, находилось большое количество пехоты; и знамя, разделенное вдоль на красное и белое, с головой человека или, если не человека, то деревянная голова на пике. Я сказал Дону Нуньо: "Дон Нуньо, давайте поднимемся к тому отряду пехоты, вон там, на вершине того холма. Они кажутся уже побитыми, явно неорганизованны и в замешательстве. Когда люди на поле сражения в таком состоянии, любой может напасть на них, и, если напасть энергично, они скоро рассеются." И он, Дон Педро Помар и Руй Хименес Дельвесия взяли мою лошадь за узду и сказали: "Ваше безумие в этот день станет причиной нашей гибели." Они продолжали с большим усилием держать за уздечку, пока я не сказал: "Вам не нужно этого делать. Я не лев или леопард, и пока вы желаете, я буду ждать. Бог не захочет, чтобы совершилось зло!"
172
"Mal traidors". Король использовал эти слова только как неопределенную брань. Он говорил, и это должно быть отмечено, используя чисто провансальскую грамматику в форме