65. Вслед за тем Эн Хаспер де Барбера поднялся и сказал идти вперед Дону Нуньо, который сказал: "Сделаю." Тогда я сказал: "Поскольку Эн Хаспер идет, и я пойду." "Почему?" сказал Дон Нуньо, "Вы уже стали вооруженным львом? У вас есть шанс вон там найти кого-то, кто столь же хорош или лучше, чем вы." И прежде чем Эн Хаспер ушел вместе с семьюдесятью рыцарями, мавры закричали, бросили камни и немного приблизились, в результате чего знамя Дона Нуньо и те, кто был с ним, повернули назад. И хотя они держались спокойно, они отступили по направлению ко мне на хороший бросок камня, и некоторые из моих людей закричали: "Позор!" Сарацины не последовали за ними, и они остановились. Тем временем мое знамя и следовавшие с ним сто рыцарей или больше, охранявших его, поднялись, и люди сказали: "Сюда доставили знамя короля." Мы спустились по холму и присоединились к отряду со знаменем. Тогда мы соединились все вместе. Сарацины обратились в бегство. Мы обнаружили полных две тысячи сарацинской пехоты, бежавших от нас. Мы не могли настичь их, ни мы, ни кто-либо другой из рыцарей,- настолько утомлены были наши лошади. И когда сражение было выиграно, и мы были на холме, Дон Нуньо подошел к нам и сказал: "Хороший день для вас и для нас. Все принадлежит нам, ибо вы выиграли это сражение."
66. Тогда я сказал Дону Нуньо: "Направимся в город. Король Мальорки находится на тех холмах и не сможет добраться туда так скоро, как сможем мы. Вы можете увидеть его там, посреди той толпы, в белых одеждах. Мы отрежем его от города." Как только я стал спускаться с холмов и вступил на равнину, направляясь к городу, Эн Ремон Аламан прибыл ко мне и сказал: "Мой господин, что вы делаете?" Я сказал: " Иду в город, чтобы отрезать короля от размещенных в нем войск." "О! мой господин, вы делаете то, что никакой король никогда не делал. Всякий генерал, выиграв битву, проводит ночь на поле, чтобы понять, что он потерял и что выиграл." Я сказал: "Знайте, Эн Ремон Аламан, то, что намереваюсь сделать я, является наилучшим." К этому времени я спустился по склону холма и медленно двигался по дороге к городу. И когда я проскакал приблизительно милю, ко мне прибыл епископ Барселоны и сказал: "Мой господин, ради Бога, не поступайте столь поспешно." "Почему нет, епископ? Мне это представляется наилучшим из того, что можно сделать." Он сказал: "Позвольте мне сказать вам". И он отвел меня в сторону и сказал: "О, мой господин! В этот день вы потеряли больше, чем думаете. Эн Гильен и Эн Ремон де Монкада мертвы." "Мертвы!" сказал я и разрыдался. Некоторое время спустя я сказал епископу: "Нельзя нам плакать, сейчас не время для слез. И давайте вынесем их тела с поля, поскольку они мертвы." "Так мы и сделаем", сказал епископ, "Дождитесь нас здесь". "Дождусь", сказал я.
67. И постепенно я дошел до холма Портупи и оттуда прямо перед собой увидел Мальорку, и он показался мне самым прекрасным городом, какой я когда-либо видел, и те, кто был со мной, думали то же самое. Там я встретил Дона Пелегрина Атросильо,[173] и спросил его, есть ли здесь какая-либо вода, у которой мы могли бы расположиться лагерем на ночь. Он сказал: "Да, вон там есть маленький поток. Я видел, как Шейх[174] с двадцатью всадниками идет туда и пьет. Но, поскольку нас было только четверо, мы не осмелились напасть на них." Я пошел вперед и нашел воду, и той ночью расположился там. Вскоре после того прибыл Дон Нуньо, и я сказал ему: "Во имя Бога, я очень хочу есть, поскольку ничего не ел весь день." И он сказал: "Мой господин, Эн Оливер поставил свой шатер вон там. Он приготовил еду, и вы можете поесть с ним." "Тогда давайте пойдем", сказал я, "куда бы вы ни пожелали." Мы пошли туда и поели. Когда я закончил свою трапезу, на небе уже были звезды. Дон Нуньо тогда сказал: "Мой господин, если вы закончили есть, было бы хорошо отправиться на поиски тел Дона Гильена и Дона Ремона де Монкада". Я сказал, что он говорит очень правильно. Мы все с факелами и свечами отправились и нашли первого из них лежащим на тюфяке и под покрывалом. Мы немного постояли там, поплакали и то же самое сделали над Эн Ремоном, который находился рядом. После этого я возвратился к палатке Эн Оливера и проспал там всю ночь до рассвета. И когда наступило утро, они сказали: "Давайте перенесем лагерь." Я сказал: "Сначала я обеспечу защиту от внезапного нападения". Надев свою стеганную куртку[175] и кольчугу на нее, я разместил арагонцев по одну сторону, а каталонцев по другую, разделив их водным потоком (cequia), и была разбита лагерная стоянка, хотя настолько маленькая, что, казалось, лишь сотня рыцарей с их лошадьми едва смогли бы расположиться в ней. Шнуры палаток находились так близко друг от друга и столь переплетены, что в течение восьми дней никто не мог там проехать.[176]
174
Король Мальорки, вообще называемый Шеке (Xeque) от арабского корня {арабское слово} - старейшина и вождь племени. Его имя было Абу Яхья Хакем, {арабская фраза}.
175
Используемое здесь слово -
176
"E faem la albergada tan streta que non paria que albergassen de C cauallers a evant: si que les cordes de les tendes se tenien entrellaзades duna a laltra, si que be dura huyt dies que no podia home fer carrera en la host", говорит текст "Хроники" (гл. 25. vo). Фрагмент очевидно испорчен. Испанские переводчики, как и я сам, кажется, неспособны понять его значение.