В ночь на 25 октября на площади перед Смольным зажглись десятки костров. Вокруг них грелись с винтовками за плечами красногвардейцы, матросы и солдаты. На первом этаже института помещался Центральный Совет фабзавкомов. Еще до наступления вечера 24 октября некоторые из наиболее нетерпеливых членов Центрального Совета обращались в Военно-Революционный Комитет с просьбой немедленно дать им любое боевое задание. Им отвечали: "Выдержка и дисциплина. Когда потребуется, мы никого из вас не забудем". Хмурые, огорченные таким ответом, фабзавкомовцы уходили к себе. Ночью пришла их очередь. Войдя в гудевшую от голосов множества сновавших в разные стороны людей приемную Военно-революционного Комитета, член Центрального Совета фабзавкомов Уралов был оглушен громкими возгласами, стуком пишущих машинок и телефонными звонками. Члены ВРК Свердлов, Дзержинский, Урицкий, Подвойский диктовали машинисткам мандаты, приказы и поручения.
В час ночи 25 октября Керенского посетила делегация расквартированных в Петрограде казачьих полков и заверила "главковерха" в своей верности Временному Правительству.
Из воспоминаний А. Ф. Керенского: "В этот момент у меня не было ни малейших сомнений в том, что эти три казачьих донских полка не нарушат своей присяги, и я немедленно послал одного из моих адъютантов в штаб сообщить, что можно вполне рассчитывать на казаков. Как и утром в Совете Республики, я еще раз жестоко ошибся. Я не знал, что, пока я разговаривал с делегатами от полков, Совет казачьих войск, заседавший всю ночь, решительно высказался за невмешательство казаков в борьбу Временного Правительства с восставшими большевиками..."
В первый момент ошарашенный Уралов ничего не мог понять. Увидев, что Подвойский освободился и направился к дверям, Уралов подошел к нему. - А, фабзавкомы. Вот и отлично. Для вас тоже есть дело, - и Подвойский быстро заговорил, положив руку на плечо Уралову: - Вы назначаетесь комиссаром Военно-Революционного Комитета для занятия типографии газеты "Русская воля". Вот вам боевая задача. Поедете в типографию "Рабочего пути", возьмете матрицы. По пути заедете в Семеновский полк и возьмете с собой человек 20-30 солдат на всякий случай: возможно, там засели юнкера. К сведению: сегодня юнкера дважды пытались разгромить нашу типографию. Мы не можем допустить, чтобы партия и рабочий класс хотя бы на один день лишились своего боевого печатного органа. Займете типографию "Русской воли", а также и редакцию, если потребуется, вооруженной силой. Обеспечите организацию печатания и выхода без опоздания газеты "Рабочий путь"... Обождите минуту - сейчас получите мандат. Через несколько минут Подвойский вручил Уралову два мандата: один - с назначением комиссаром в типографию "Русской воли", а другой - на получение наряда солдат из Семеновского полка. Зарегистрировав мандаты, Уралов побежал в транспортный отдел и получил наряд на грузовик. Заехав в типографию "Рабочего пути", где его уже ждали, и забрав матрицы газеты, он поехал в Семеновские казармы. Затягиваясь на обжигающем ветру в кузове грузовика самокруткой, Уралов думал: "Как отнесутся солдаты к приказу? Все ли они верны Советам и Военно-Революционному Комитету? Поддержат ли в решающую минуту? Ведь это бывший лейб-гвардии Семеновский полк, опора самодержавия, усмиритель декабрьского восстания в Москве в пятом году?" На грязных и плохо освещенных петроградских улицах навстречу мчавшемуся грузовику то и дело попадались отряды красногвардейцев, матросов и солдат с винтовками и карабинами за плечами, грузовики, до отказа наполненные вооруженными людьми. Редкие прохожие провожали их долгими взглядами. Вот и казармы. Войдя в канцелярию штаба полка, Уралов потребовал у дежурного офицера немедленно вызвать комиссара полка и выделить 25-30 солдат для выполнения боевого задания Военно-революционного комитета. Поручик ответил, что он не может назначить солдат без доклада начальству. Из соседней комнаты вышел солдат. - Я дежурный член ревкома. В чем дело, товарищ? - спросил он. Уралов подал предписание. Через несколько минут они уже были в казарме. Солдаты готовились ко сну, но были подняты по тревоге. Выйдя на середину зала, Уралов обратился к ним: - Товарищи солдаты! Долгожданный момент наступил. Во всем городе началось восстание под руководством большевиков за переход всей власти Советам. Вооруженные революционные рабочие всего Петрограда и революционные матросы Балтийского флота занимают все важнейшие учреждения в городе. Мне как представителю Военно-Революционного Комитета поручено занять типографию газеты "Русская воля" бывшего царского министра внутренних дел Протопопова. В типографии должна печататься большевистская газета. Возможно сопротивление юнкеров. Мне нужно 25-30 человек. Согласны ли вы ехать со мной? Неожиданно грянуло громовое "ура!". Послышались радостные крики: "Наконец-то! Давно пора! Ура большевикам!" - и посыпались проклятья на голову Керенского и буржуазии. Несмотря на то что нужны были 25-30 человек, все бросились к оружию и выбежали на улицу. Офицеры пытались удержать добровольцев, но они со всех сторон облепили грузовик, а те, кто не поместился, пошли пешком. Помня предупреждение Подвойского, Уралов остановил автомобиль, не доезжая до здания газеты, и расставил караулы. Ворота были на замке. На стук вышел сторож, отказавшийся открывать без "докладу начальству". После нескольких грозных слов вооруженных людей он быстро переменил свою позицию и открыл ворота "без докладу". По всему было видно, что никаких юнкеров в типографии нет. На первом этаже при неожиданном появлении солдат во главе со штатским сбежались рабочие из всех цехов. Уралов обратился к ним с краткой речью о начавшемся восстании. Он знал, что среди печатников было много меньшевиков, за что их профсоюз был назван "желтым", поэтому задал им вопросы: согласны ли они печатать свою рабочую газету и признают ли они власть Советов? В ответ раздались крики: "Ура!", "Да здравствуют Советы!" Прибежали рабочие с других этажей. Многие от радости стали обниматься с семеновцами. Кто-то из меньшевиков крикнул: - А кто нам будет платить за работу? После ответа комиссара, что им нечего беспокоиться, так как на защите их интересов и прав теперь будет стоять рабочая Советская власть, меньшевик под негодующими взглядами товарищей скис. Оставив рабочих обсуждать события и отрядив к ним двух солдат, двинулись дальше. В помещении редакции на третьем этаже обстановка была совсем другой. Здесь кроме наборщиков, корректоров и линотипистов были корреспонденты, литераторы, редакторы. Эти шипели как придавленные змеи. Обступив комиссара со всех сторон с перекошенными от злобы лицами и не давая ему пройти в кабинет главного редактора, они засыпали его вопросами, очевидно надеясь на следующий день рассказать на страницах своей газетенки о "зверствах большевиков". Кое-кто пытался выдавить из себя вымученное остроумие, другие заискивающе улыбались, спрашивая, надолго ли их арестуют и куда отправят. Какая-то высокая как коломенская верста дама вдруг завизжала, что у нее опять "стащат манто". С каменным лицом Уралов выждал, пока они немного утихомирятся, и сказал: - Мы пришли, господа, не для грабежа, ни у кого из вас ничего не пропадет, арестовывать вас тоже пока никто не собирается. А сейчас попрошу очистить проход. Семеновцы сняли с плеч винтовки. Интеллектуальная гвардия буржуазии бросилась врассыпную под хохот рабочих. Добравшись до кабинета редактора и очистив его от посторонних, Уралов по телефону доложил в Смольный, что типография "Русской воли" готова к выпуску рабочей газеты: - Прошу срочно прислать редакторов и остальной персонал редакции. Положив трубку, Уралов потребовал показать печатающийся номер "Русской воли". Бегло просмотрев передовицу, полную злобных и клеветнических выпадов против большевистской партии, ВРК и Петросовета, он швырнул ее под ноги редактору и объявил, что именем революции печатающийся номер "Русской воли" конфискуется, а газета закрывается навсегда. Тут же отдал приказ прекратить печатание, а отпечатанный тираж сжечь и подготовить машины к печатанию "Рабочего пути". Прибыли работники редакции "Правда", и к 5 часам утра центральный орган партии был отпечатан в десятках тысяч экземпляров. Нахлынувшие мальчишки-газетчики "Русской воли" были ошеломлены, когда вместо буржуазной газеты им стали выдавать "закрытую" накануне Керенским большевистскую газету "Рабочий путь". Сколько за одну ночь событий - исчезла "Русская воля", в городе восстание! Они стрелами вылетали за ворота, обгоняя друг друга и крича во все горло, рассыпаясь по улицам и насмерть пугая обывателей.