От ноября 7-го. Париж.
Сегодня уведомляет меня Л‹ютерот› о важном происшествии в английском церковном мире: "Ньюман, глава пусеистов, отделился от англиканской церкви; это, конечно, будет поводом к сильным раздорам". {1}
Ампер сказывал, что Гюго пишет _историю итальянских общин_ и хочет войти в камеру перов чрез политику средних веков Италии. Все первоклассные здешние поэты помешались на политике: кто-то объявил в журнале, что Ламартин написал и запродал много стихов, он раздосадовал на это и объявил, что он уже давно бросил поэзию и посвятил себя исключительно политике. Шатобриан сегодня с жаром восставал на поэтов-отступников, утверждая, что и лучшие их речи парламентские придут в забвение, между тем как стихи их долго еще читать будут. - Сент-Бев читал у Рекамье пред Шатобрианом академический панегирик Казимиру Делавиню, и Шатобриан очень им доволен, но жалеет только о том, qu'on n'y voit pas les defauts de mr. de Ste Beuve. - В "Revue de Paris", которая теперь выходит листами и только три раза в неделю, Ste Beuve поместил умно-забавную статью о Theophile Gautier. {2} Я не читал ее.
Ампер описывал утро журналиста, и именно издателя "Constitutionnel", mr. Veron, обогатившегося продажею Pate de Regnault и рекламациями, т. е. объявлениями и похвалами a tant par ligne. Самые блистательные фельетонисты являются к нему почти каждое утро с предложением услуг своих, и каждому первый вопрос: "Завтракали ли вы?" - "Нет еще". - "Чего хотите? Цыпленка? а вина какого?" - "Шампанского, Бордосского", - все готово, а после завтрака и статья.
Шатобриан начал писать новую историческую монографию после продолжительного, принужденного бездействия. Вчера показалось мне, что он как-то не вполне владеет языком, хотя он говорил много; желаю и надеюсь, что это мне так только почудилось. Скоро уменьшится число приближенных и ежедневных посетителей аббатства: Ампер на сих днях уезжает в Египет. - И слепец Тьери лишается своей хранительницы: кн. Белжиозо возвращается в Италию. Вильмень, школьный товарищ и всегдашний друг и покровитель Тьери, не оставляет его, особливо после смерти жены.
Читали ли в последней "Revue des Deux Mondes" proverbe о камере? Все поражены истиною и верностию в изображении лиц; два списаны с натуры: журналист аббат Женуд и министр Гизо. Прочие составлены или списаны со многих. Автора никто не знает. Полагают, что m-me d'Agout. Но она не могла подслушать и подсмотреть закулисных действий, закулисных разговоров депутатов с такою точностию! - Журналы так ничтожны, не исключая и "Дебатов", что в руки взять не хочется: в отсутствие камер одни романы фельетонов удерживают подписчиков.
Сегодня заходил ко мне Дежерандо, сын добродетельного отца, и принес речи и стихи с биографией, по случаю его кончины написанные. В примечаниях к стихам много анекдотов, о коих не упомянуто в его биографии. Между прочим, что Дежерандо, будучи простым солдатом в революцию (1798 год), отвечал на заданный ученым обществом вопрос (определить влияние знаков на мыслительную способность) и заслужил премию, "avec le sabre d'un soldat" говорит далее панегирист его. Он сам о себе рассказал анекдот сей в обществе филантропическом, где я некогда часто встречал его. С сими стихами и другие того же автора: на Монлозье, известного прекрасным и сильным ответом своим во время революции, в Assemblee constituante; когда республиканцы хотели отнять у епископов их имения и доходы, Монлозье, явившийся на сонмище из овернских ущелий своих, защитником духовных, поразил депутатов сими словами: "Вы изгоняете их из их дворцов, - они удалятся в хижины бедных, которых они кормили; вы отнимаете у них золотой крест, - они возьмут деревянный, - и не забудьте: деревянным крестом спасен мир!" - Этот крик сердца, это словцо пережило Монлозье. В первые годы моего здесь пребывания я его встречал здесь, когда он приезжал сюда из гор овернских, в самой маститой старости. Защитник угнетаемого во время революции духовенства, он писал сильно против иезуитов, когда правительство на беду свою, при Карле X, снова подпало влиянию неисправимого братства. - Монлозье умер в горах своих, посвятив последние годы исследованию таинств волканической природы, его окружавшей. Соотчич и, кажется, сосед его, Барант, описали жизнь мудреца-мечтателя. Смелому защитнику духовенства оно отказало (в Клермонте) в панихиде; но поселяне, "les courtisans de la Montagne", провожали его остатки до могилы его, вырытой им самим на вершине гор. Он завещал обложить тело его ароматическими травами.
Другой товарищ Дежерандо в поэтическом панегирике, Маре, герцог Бассано и секретарь Наполеона, написавший в австрийской тюрьме и в тяжких оковах драму в 1500 стихов, которую после играли в салоне Бассана министра. Маре был брошен в темницу австрийцами в Мантуе, когда он отправлен был домогаться после убийства Лудовика XVI о спасении королевы и детей ее. Он не доехал до места своего назначения, и королева погибла. По размене пленных, Цизальпинская республика прислала к Маре депутатов с цепями его, кои он сохранил до своей кончины. "Des glacons de Moscou, des champs de l'Ausonie" рука Бассана писала указы, приказы и проказы Наполеона:
Il tragait les decrets d'un pouvoir heroique
Sur l'affut d'un canon.
Он же был единственным имперским министром, оставшимся при императоре в Фонтенебло:
De la fidelite, toi, le vivant exemple,
Toi, le courtisan du malheur!
Лакордер будет два месяца проповедовать a Notre-Dame.
Вчера я встретил на улице профессора Римского университета, знаменитого ориенталиста Ланчи, коего я знавал в Риме. Он шел ко мне с запиской реформатского пастора, который приглашает нас на вечеринку с другим пастором Кокёрелем слушать беседу римского аббата Ланчи - о Библии! Ланчи написал новые комментарии на Библию, и так как первая книга его о древностях церковных отобрана и держится под спудом папою, то он печатает новую в Париже, хотя продолжает быть профессором Римского университета. Он намерен читать здесь публично лекции о Библии; что то скажет нунций? Ланчи останется здесь на всю зиму. Он уверял меня, что знаменитый ориенталист и библейский толкователь профессор Гезениус, недавно умерший, коего я 1 1/2 года слушал лекции в Гале, многое заимствовал и даже перепечатал из первой книги его о финикийских и прочих древностях.
29/17 ноября. Вчера мне удалось провести приятный и наставительный для меня вечер в жарком и быстром разговоре с умным и ученым священником и с дамою - первоклассною и по уму, и по учености, и по душе. Мы разбирали проповедников здешних и от них перешли к предметам проповедей. Я спорил больше для того, чтобы слушать, наводить на возражения, на доказательства; прения кончились мирно. Священник обещал ввести au cerele catholique, коего он был одним из основателей. В понедельник там будет ораторствовать Тюльский епископ. Это общество составлено для сношений католических писателей между собою: там рассуждают, читают - с целию знакомить членов с успехами католическими и с талантами, кои ему служат и доброхотствуют. Этот священник мне предложил также познакомить и с аббатом Coeur, коего проповедями я наслаждался не одну зиму. Теперь он занимает место в Сорбонне, т. е. кафедру духовного красноречия, и оттого нигде не проповедует: приятель его описал нам его ангельский, детский характер, любовь к бедным и сирым и труды его по долгу проповедника и профессора: он часто более суток работает и до изнеможения; но если представляется случай помочь хотя ребенку, то он все бросает и предается помощи ближнего, как сестры милосердия. - Этот же аббат (коего имени еще не знаю), при здешнем архиепископе, и может доставлять места близ кафедры в Notre-Dame, когда Лакордер начнет свои конференции. - Послезавтра Ботень проповедует a Louis d'Antin в 3 часа, - а перед тем в полдень проповедь евангелическая - au culte non salarie par l'Etat, Rue de Provence.
Возвратился из аббатства Рекамье, где нашел Токвиля с женою, m-me Tastu, Шатобриана, Баланша, герцога Розена, и умно-говорливого племянника Рекамье. От возрождения разных журналов, получающих новую форму и новую или несколько иную жизнь, как например "La Presse", перешел или спустился разговор до фельетонных романов: "Вечный жид", "Таинства Парижа" и проч. "La Presse" со 2 декабря увеличит объем и листы свои; она более займется политическою и серьезною литературою. Ламартин будет помещать в ней "Историю жирондистов", если не вполне, то большими отрывками. Такие сотрудники могут подорвать "Constitutionnel", хотя фельетонный роман дал ему такую популярность, что в провинциях нанимают чтение по часам - до 3 часов утра! - Спор между Баланшем, m-me Recamier и m-me Tastu зашел о том, до какой степени вредят нравственности читателей и, следовательно, всей публике эти романы, кои поносят или клевещут самые богоугодные заведения, чтобы подольститься к господствующему вкусу, смешивая les associations religieuses с иезуитскими кознями, - Sue уверяет, что хлебника его хотели подкупить иезуиты, чтобы отравить его.