– Мигель! Привет, амиго, – грустно улыбнулась Катрин. – Рада тебя видеть. Как Буэнос-Айрес?
– На месте Буэнос-Айрес, что ему сделается, – ответил испанец и поцеловал ее в щеку. – Прекрасно выглядишь, принцесса! А ты, – он повернулся к Анне.
– Какого черта ты куришь? И как ты танцуешь с такой привычкой? Крутишь свои тридцать три фуэте?
– Тридцать два, – ехидно поправила Анна. – Легко! Вот тридцать три было бы проблематично…
– Что вы здесь застряли? Вас там все ждут. Булгаков сообщил, что тебя привез, – Мигель уставился на Катрин, дерзко осматривая ее с головы до ног.
– Проводим рекогносцировку! – сказала Анна. – Поможешь нам?
– Я готов, – Мигель с трудом оторвал взгляд от выреза жемчужного платья. – Что от меня требуется? Орлову по морде съездить? Так это я с радостью.
Катрин безмолвствовала, не в силах объяснять унизительную ситуацию. Но, видимо, Мигелю и не были нужны ее объяснения.
– Надо проучить этого засранца, – он протянул руку бледной Катрин. – Сеньора, не соблаговолите ли вы быть моей дамой сегодня вечером? – он сделал акцент на слове «моей». – Позвольте предложить, прелестная, вам руку… Это Гёте, между прочим… Мефистофель соблазняет Маргариту…
– Ты б полегче, Мефистофель, – поморщилась Анна.
– А что? – лицо Катрин запылало. – Накормим Орлова его собственным ядом!
Анна понимала – перед нею разворачивается какое-то подозрительное действо, которое по определению не может хорошо закончиться. Господи, во что она ввязывается? Ее милое лицо помрачнело.
– Катрин! Ты же знаешь, чем чреваты подобные сюрпризы! – она старалась остановить подругу и Мигеля, но с таким же успехом можно было попытаться остановить потерявший управление танк. Точнее – два танка.
– Ничего, пускай почувствует на своей шкуре! – у Катрин появилось ощущение, что в нее вселился бес. Бес был юрким, лохматым, с двумя острыми рожками и пятачком вместо носа. Он щурил свинячьи глазки и задорно посмеивался прямо ей в лицо. Его цепкие ладошки щекотали ей нервы.
– Катрин! Подумай о последствиях! – увещевания Анны летели в пустоту.
– Отстань! – та повернулась к Мигелю, с усмешкой слушавшему, как они препираются.
– Ну что? – он взял Катрин за локоть. – Ты готова? Пошли!
– Я готова! – Катрин мстительно улыбнулась.
– Катрин!
Но Катрин не слушала. Рука Мигеля обвилась вокруг ее тонкой талии, голова молодой женщины склонилась к нему на плечо, и вот в таком виде они предстали перед Ланским и его гостями. Это было эффектное появление.
«Ни дать, ни взять – Ротбарт и Одиллия [7] в третьем акте» – подумала Анна, шедшая за ними. Разве что аплодисменты не прозвучали, и па-де-де грозило вступить сразу, без зажигательного испанского танца. Катрин со злорадством отметила, как перекосило лицо Орлова. Она была почти удовлетворена. И даже более того.
Катрин украдкой рассмотрела девушку, которую привел Орлов. Красивая, молодая, ухоженная. Но что-то неуловимое – то ли запах набивших оскомину модных духов, то ли манера держаться, то ли вызывающая одежда – настораживало Катрин. Как оказалось, и Анну тоже. «Я уверена, – шепнула та, улучив момент, – я уверена, она – эскорт!». «Много ты видела эскортов», – отмахнулась Катрин. «Много, не много – но приводить подобную публику в дом!» – Анна в очередной раз с досадой покосилась в сторону насупленного Орлова. Катрин не успела ответить – зазвучало танго Alcoba Azul, и Мигель потянул ее танцевать.
Катрин выучилась танцевать танго – не профессионально, но недурно – на московских вечеринках – милонгах, куда ее таскал Мигель, страстный милонгеро[8]. Вот сейчас она покажет класс – да заодно Орлова поставит на место. Танго – самое подходящее для этого средство. Больше, чем танец – порыв ветра, обжигающий солнечный свет, биение сердца! Послушная и гибкая, она чутко отзывается на ритм и малейшую пульсацию в руках искусного партнера. Смуглый, с черными как смоль волосами, с хищными чертами лица и небольшим шрамом на виске, Мигель двигается вкрадчиво и чуть небрежно, точно камышовый кот. И женщина, с которой он танцует – словно мышь, с которой он играет цинично и жестоко. Его рука скользит по тонкому шелку ее платья и в тот миг, когда кажется – Катрин вот-вот вырвется из плена – цап! Она оказывается плотно прижатой к телу испанца – прижата так плотно, что между ними не остается ни миллиметра – и тут короткий взгляд – зрачки в зрачки – который не ускользает ни от кого из окружающих, и вгоняет их в краску, словно они заглянули в чужую спальню в неподходящий момент. И Мигель снова плавно выпускает Катрин из жадных объятий, осторожно, будто испытывая свою жертву – успеет ли сбежать? Нет, не успеет. Мягкая лапа кота опускается молниеносно, не оставляя никакой надежды на спасение. И вновь эта непозволительная близость – смущающая и опасная.