– Переживу, – кивнула Анна. – Жики, ты слышала? Может быть, я смогу танцевать!
– Обязательно сможешь! – воодушевленно заявила Жики. – И очень скоро, вне всяких сомнений.
– Совершенно согласен с вами, мадам, – кивнул Крестовский. – Ты восстановишься и, несомненно, мы еще увидим тебя на сцене Гарнье…
С этого вечера для Анны началась новая жизнь. Дмитрий вернул ей надежду, отсутствие которой убивало ее все предыдущие месяцы, отсутствие которой – первое, что она ощутила, очнувшись после комы. И отхлынуло гнетущее отчаяние – что она никогда – самое страшное слово – никогда больше не выйдет на сцену…
Февраль 2011 года, Москва
– А-а-а!!! – Аликс казалось, что внутри нее сидит кровожадный зверь и, вгрызаясь ей в спину раскаленными зубами и когтями, рвет с упоением ее внутренности. Схватки настолько участились, что она не успевала приходить в себя и восстанавливать силы. Слезы текли по ее щекам. «Когда же это кончится… И кончится ли когда-либо?.. Как больно, господи, как больно… За что мне все это?..»
Чудовище слегка ослабило хватку, и Аликс попыталась вздохнуть – осторожно, чтобы не потревожить злобную тварь и не спровоцировать на следующее нападение. Вздох получился конвульсивным – скорее отчаянный стон, и василиск[12] снова пробудился и изготовился к броску – она почувствовала его движение в себе. Оно пыталось вырваться на свет божий – дитя, зачатое с единокровным братом.
– Александра, – она услышала голос врача, хорошо знакомый, но далекий. – Александра, ты меня слышишь?
Она пыталась открыть глаза, но ничего не видела – слезы текли, не переставая, и тогда она почувствовала, как врач вытирает ей веки. Влажный туман перед глазами немного рассеялся, и она увидела его лицо.
– Александра, – врач говорил громко и четко, – мы можем сделать тебе блокаду – хочешь? После укола в позвоночник станет легче.
– Хочу, – прохрипела Аликс и, закусив губы, завыла от очередной скрутившей ее схватки.
– Делаем эпидуральную анестезию, – распорядился врач, и сестры вокруг засуетились и забегали. Через несколько минут, которые для Аликс тянулись часами, ее перевернули на бок – дальше она не чувствовала ничего, кроме продолжающейся схватки, по сравнению с которой даже болезненный укол в позвоночник показался ей комариным укусом. Спустя короткое время ощущения стали непонятными – словно страшного зверя усыпили, а ее собственное тело поместили в панцирь…
– Ну вот… – акушерка коснулась ее руки. – Скоро, девочка, уже совсем скоро.
Уже совсем скоро на свет появится этот чудовищный ребенок – кто может родиться от такого близкого родства? Если б она узнала раньше, что Олег ее брат… Если б только она узнала раньше…
– Потуги, доктор, – услышала Аликс, и волна опустошающей боли захлестнула ее, несмотря на анестезию.
– Тужься, – приказал врач, и она вытолкнула из себя этого монстра, с первого раза освободившись от преступной жизни, которую она инициировала по простоте душевной, и носила в себе девять месяцев – три месяца – в радости и любви, а шесть – в позоре и тоске… Он закричал мгновенно и крик этот ударил Аликс в самое сердце.
– А ну-ка, кто у нас здесь? – акушерка взяла ребенка на руки. – Ах ты, боже мой…
– Что? – спросила Аликс, еще не веря, что все закончилось. – Что случилось? Он – неполноценный?
– Неполноценный? – удивилась акушерка. – Да сколько я работаю – такого красивого младенца вижу в первый раз… Ах, какие у нас глазки! Ну-ка, мамочка, смотри, кто у тебя?
Акушерка поднесла орущий комочек прямо к лицу Аликс. Та напряженно вглядывалась в него, не понимая, что от нее хотят.
– Ну! – настаивала акушерка. – Кого родила – мальчика или девочку?
– Какая ж это девочка? – прошептала Аликс. – Это мальчик… Боже, до чего похож…
Она отвернулась. И в этот момент почувствовала, как ребенка кладут ей на грудь. Аликс затрясло.
– Уберите его с меня! – завизжала она. – Уберите немедленно!
Аликс не хватало воздуха. Ребенок лежал на ней и мешал дышать.
– Мамочка, да ты к груди его приложи, – сказала акушерка. – И все сразу будет хорошо. Давай помогу.
Она подтянула Аликс немного повыше на подушку и, уложив ребенка ей на руки, помогла ему взять в крошечный ротик грудь матери. Аликс сжалась от ужаса. На нее смотрели светло-голубые глаза Олега, внимательные и вдумчивые – разве что не щурились близоруко. Мальчик хлопал золотистыми ресницами и старательно сосал грудь, словно вечно этим занимался…